Мадемуазель Анни засмеялась несколько презрительно:
– В самом деле? Интересно, каким способом?
– Он недавно имел свидание с Адриеном Фроманом. У меня было явное впечатление, что она вздрогнула от неожиданности:
– Что? Фроман... Ломье... Но ведь это невозможно! У Ломье нет денег.
– Так говорят. А я считаю его скорее скупердяем, что не одно и то же.
– Нет, нет, нет. У него нет денег. Это общеизвестная истина. И такая сделка, которая стоит миллионы, особенно с господином Монферье, уже имеющим договоренность...
– Но Ломье все же находит деньги, чтобы делать свои фильмы.
– Ломье... он не идет ни в какое сравнение. (Я явственно слышал, как она барабанит пальцами по своему бюро). Это последний человек, о котором я могла подумать. Вот только, если... Одно из двух, месье Бюрма: или Ломье задумал выманить деньги у Фромана, что было бы довольно забавно, или он является подставным лицом, выбранным именно потому, что, в силу его безденежья, никому и в голову не придет мысль заподозрить его в намерениях ставить нам палки в колеса. Подставное лицо какого-нибудь синдиката... Изучите очень тщательно эту возможность, месье Нестор Бюрма.
– Я сделаю все, что смогу, мадемуазель. Теперь другое... Ломье и Дениза Фалез... – любовники?
– Не могу сказать. Возможно, но я не знаю. Любовные связи этого господина окутаны тайной.
– Да, в этом плане у него, пожалуй, сдвиги по фазе.
Я подошел к стойке, чтобы выпить заказанный мной стакан. Да, пожалуй, он со странностями, этот Ломье. Боялся ли он в самом деле своей жены или ему было на нее начхать? Похоже, что по этому вопросу он каждый день менял свое мнение. Скорее всего, не очень-то боялся и не так уж окружал себя покровом тайны. Тот факт, что он поселился в жилище Денизы Фалез, хотя и в ее отсутствие, мог бы послужить его супруге солидным и законным оружием. В том случае, конечно, если и сама эта супруга не уехала куда-нибудь. Период летних отпусков, как-никак. Его имя и его персона никак не выходили у меня из головы. Это что-то значило, но прежде всего это был отличный способ заработать себе хорошую головную боль, боль в моем бедном черепе, который после встречи с Кловисом не грех было бы и поберечь. Я постарался забыть о Ломье и поехал в сторону улицы Жан-Гужон.
Адриен Фроман был у себя дома. Он занимал нижний этаж здания, похожего на иностранное посольство, но которое в наши тяжелые времена сдают в пользование частным лицам. Женщина, по виду служанка, без особых сложностей провела меня в гостиную, где находился этот деловой человек. Поигрывая моей визитной карточкой, которую я передал заранее через ту самую служанку, Адриен Фроман внимательно меня рассматривал все с тем же сосредоточенным видом бизнесмена, размышляющего об очень важных делах.
– Месье Нестор Бюрма? – произнес он.
– Да, месье.
– Частный детектив?
– Да, месье.
– Я читал ваше имя в прессе, – осторожно заметил он.
– Возможно.
– И чем я обязан?..
– Частный детектив, месье, занимается самыми разнообразными делами. Слежка, сбор информации, разводы...
– Я не женат, – отрезал он, – а поэтому... (он посмотрел на свои роскошные ручные часы) ...мое время стоит дорого. Перейдем к делу, месье.
– ...разводы, контакты, сделки, переговоры, – продолжил перечисление я, напирая на последнее слово. – Как я понимаю, вы представляете интересы профессора Бореля, изобретателя съемки стереоскопического фильма.
Его глаза загорелись живым интересом:
– Да, я являюсь таким представителем, – сказал он после некоторого раздумья.
– О'кей. Одна очень влиятельная группа поручила мне вступить с вами в переговоры по поводу этого изобретения.
– Какая группа?
Быстрота, с которой он бросился на эту кость, убедила меня, по крайней мере, в одном: наверняка он не заключил никакой сделки с Ломье. Я сказал:
– В данный момент я еще не могу сообщить вам имена этих господ. Я хотел бы только узнать: расположены ли вы рассмотреть наше предложение?
– Только не в этих условиях... – Он пришел в себя так же быстро, как и потерял голову, когда попался на мою удочку. – Скажите сперва, кто вас послал?
– Могу вам только повторить, что в данный момент я обязан соблюдать строжайшую тайну.
– Тогда извините меня. Приходите в другой день, когда секретность будет снята.
– Ладно. Но я вас уверяю, что вы много теряете, не желая меня выслушать.
Я направился к выходу. Медленно. Очень медленно. Он мог передумать. И передумал. Он проводил меня до двери и, якобы собираясь мне ее открыть, закрыл проход.
– Только одно имя, – сказал он. – Чтобы я мог составить себе мнение.
Я отрицательно покачал головой:
– Невозможно сообщить вам, кто составляет эту группу, ни оптом, ни в розницу. Но я могу вам сказать, кто в нее не входит. Ломье.
Он вздрогнул:
– Вот как! Так вы в курсе?
– Всего. Давайте играть в открытую, месье Фроман. Мы знаем, что вы дали обещание кинофирме Монферье, но группа, которую я представляю, достаточно сильна, чтобы пренебречь фирмой Монферье, отстегнуть более крупную сумму, чем Монферье, и реализовать этот стереоскопический фильм раньше его. И если в это время состоится судебный процесс, то мы выйдем и из этого положения. А если Монферье пойдет против вас, что не только возможно, но даже неизбежно, мы надеемся, что вы также справитесь с этим.
Он рассмеялся оглушительным смехом сытого и самоуверенного мошенника:
– Положитесь на меня. Я умею выпутываться из любого положения. И не боюсь ловушек... если вы мне сейчас расставляете нечто вроде этого... что также возможно.
– Но не теряйте ваше время с Ломье, поскольку оно драгоценно, – продолжал я, словно не слышал его слов. – Ломье разорен. Он будет водить вас за нос, а за это время вы прозеваете хорошие возможности. Послушайте-ка, я уверен, что он обещал вам крупную сумму и не выплатил ее в срок, потому что в данный момент снимает очень дорогой фильм, а доходы, на которые он надеялся, задерживаются; а потому ему необходима отсрочка... и так от отсрочки к отсрочке – вы останетесь в дураках.
Хотя я все это кинул наугад, такое поведение Ломье соответствовало его образу. Адриен Фроман ничего не сказал. Однако, по его глазам я прочел, что попал в точку. Это не было сенсационным открытием. И тем не менее, подтверждало мое мнение, что Ломье оперировал один, причем с небольшими средствами, как и предполагала мадемуазель Анни. Она будет рада узнать об этом. Пока на пути Монферье будет всего лишь Ломье, тому нечего волноваться.
– В дураках, – повторил я молчавшему мошеннику. – Подумайте об этом.
– Хорошая мысль, – улыбаясь, ответил он. – Меня не устроит быть одураченным кем бы то ни было. Над вашим предложением можно подумать.
И на этот раз он открыл мне дверь. Я сказал ему, что когда он все обдумает, может позвонить мне по телефону в "Космополитен", и ушел.
Из кафе "У Франсиса" на площади Альма я позвонил в резиденцию Монферье. Мадемуазель Анни не сможет упрекнуть меня, что я не отрабатываю ее деньги, после того как я спасовал в первом поручении ее шефа:
– Видел Фромана. Вам ничего не грозит. Он и Ломье никогда не придут к соглашению. Ломье действует один, денег не имеет и морочит Фроману голову. Чтобы спутать им карты, я представился последнему посланцем от группы, соперничающей с Монферье. Фроман заинтересовался, но опасается ловушки. Я буду держать с ним связь.
– Отлично, – сказала она. – Но не пренебрегайте Ломье.
– Я думаю, что мне нечего опасаться.
– Не знаю. Со времени нашего последнего разговора я долго размышляла. И вспомнила кое-что о Ломье. У него дурной глаз.
Я не стал возражать, уважая суеверия, бытующие в театральных и кинематографических кругах. Только подумал, что лучше было бы им обратиться к заклинателю духов, а не к частному детективу. Мадемуазель Анни продолжала: