- Понятно, теперь ты торгуешь страховыми полисами? Если бы полицейские нашли эту вещь у меня, я бы влип.
- Ни один полицейский не вмешивается в мой бизнес. - Зазвенела монета, стукнувшись о прилавок. - Вот, возьми. Купи себе шприц и не суй свой нос куда не надо.
- Согласен, - проворчал официант. - Но это относится и к тебе, Солт.
- Для тебя я господин Солт, ясно? - Дверь открылась и захлопнулась.
Я высунулся из-за угла своей кабины и убедился в том, что Солт уже не виден из окна. Выходя из ресторана, я дал официанту полтинник и сказал, что сдачи не надо.
Выйдя из дверей, я увидел Солта в конце квартала; он бойко шагал мимо уличных фонарей, размахивая черным портфелем. Я пошел за ним с такой же скоростью, пока он не завернул за угол, затем ускорил шаг, чтобы сократить разрыв между нами. Когда я достиг перекрестка, он оказался от меня на расстоянии двухсот ярдов; мы направлялись к улице Мэйн.
Мне не хотелось идти в центр города, где сосредоточились мои "друзья" из полиции, но я все же решил последовать за Солтом. Возможно, он выведет меня на Керча или на кого-то еще, кого мне стоит узнать поближе. Я мог бы поймать его и попытаться заставить говорить, но один раз уже из этого ничего не вышло. Кроме того, теперь, когда у меня было оружие, я чувствовал, что могу позволить себе немного подождать.
На следующем перекрестке он не свернул, а пересек улицу и пошел прямо, вдоль квартала. Я тоже перешел улицу и поспешил за ним, каждую минуту готовый нырнуть в дверной проем, если бы он повернул голову. На улицах почти не было пешеходов, не говоря уж о машинах, но Солт, шагал с важным видом, как будто на дворе полдень и он находится среди толпы почитателей. Этакий местечковый паренек, добившийся успеха.
Кто-то негромко постучал в окно первого этажа как раз над моей головой, и я отпрянул, как будто на меня навели пистолет. Оказалось, это полуночная проститутка выставила напоказ свою тяжелую грудь, как мясник показывает покупателю вырезку. Я отрицательно покачал головой, и она задернула занавеску, чтобы не дразнить любопытных мужиков.
Женщина с развязной походкой уличной шлюхи подошла к Солту с противоположной стороны и остановила его под уличным фонарем. Умоляющим жестом она дотронулась до его руки, но тот отмахнулся. Она подняла юбку, вынула что-то из-за чулка и показала ему, раскрыв руку. Он повернул голову в моем направлении, и я нырнул в боковую аллею. Они перешли на мою сторону улицы. Солт шел впереди, а за ним семенила женщина, как это делают немецкие жены. Казалось, они направляются к моей аллее, и я отступил дальше, сжимая в руке пистолет.
Затем присел на корточки у стены, за картонным ящиком, и услышал шаги двух человек. Один ступал тяжело и уверенно, другой неуверенно семенил, шаги приближались.
- Так вот, Герт, - прозвучал голос Солта. - Выкладывай деньги, тогда можешь получить товар. Не заплатишь - не получишь.
Они остановились, не доходя до меня, и стояли вместе, освещенные отсветом от уличных фонарей. Их тени, увеличенные до громадных размеров, падали передо мной на грязный бетон. Женская тень подняла удлиненную руку, приложила ее к голове, позируя, подобно святому в состоянии агонии.
- Я могу заплатить за то, что вы мне дадите сейчас, - сказала она с назойливой торопливостью. - Если заплачу за прошлую неделю, то у меня ничего не останется.
- Конечно, ты заплатишь, Герт. Такая милашка, как ты, всегда может заработать немного денег.
- Хочется пойти домой, - прошептала она. - Я на улице с восьми вечера. Будь добр, Джой. Я не сплю три ночи подряд.
- Я хочу тебе помочь. Хотелось бы выручить тебя. Но мне надо платить по счетам, не забывай об этом. Я не такой богач, чтобы обслуживать своих друзей в долг.
Теперь она заговорила с кокетством, и ее тень приблизилась к его.
- Если вы мне дадите хоть одну порцию, можете пойти ко мне. Я должна оставить немного денег, чтобы купить завтра еду. Я ведь тебе нравилась, Джой.
- Разве? Может быть, и нравилась. Но я за это не плачу, крошка. Черт возьми, иной раз мне самому платят.
- Пожалуйста, Джой.
Он оттолкнул ее, и тень женщины беззвучно зашаталась по аллее. У меня возникло мальчишеское желание стать Робин Гудом и отдать ей всю марихуану, которая была в портфеле. Но это не принесло бы ей добра и тем более никак не помогло бы моему делу.
- Я больше не хочу терять время, Герт, - резко произнес он. - Заплати мне четыре доллара долга за прошлую неделю, и я продам тебе две порции. Деньги на бочку.
- Ладно, грязный подонок.
Его тень дернулась и стала удаляться.
- Джой, куда же вы?! - в ужасе закричала она. - Не уходите! Вернитесь, пожалуйста!
- Пожалуйста - это хорошо. И я хочу, чтобы ты называла меня "господин Солт".
- Очень вас прошу, - с отчаянием произнесла она, - господин Солт.
- И пять долларов, да?
Она покорно подошла к нему и отдала все, что у нее было в руке. Замок на портфеле щелкнул, и он подал ей небольшой пакетик, завернутый в газету.
- А теперь поблагодари меня, - сказал Солт. - Мне не понравилась твоя колкость.
- Спасибо, господин Солт, - произнесла она голосом, полным ненависти и облегчения. - Спасибо, господин Солт. Спасибо, господин Солт.
Он повернулся и пошел по аллее. Она побрела за ним, как злобная собака, которая ненавидит, но боится своего хозяина, продолжая его благодарить. Их тени догоняли их, сгущались и уменьшились до размеров человека, когда они достигли улицы. Женщина пошла в одну сторону, а Солт в другую, маршируя еще более самодовольно, чем прежде. Я последовал за Солтом.
Пройдя квартал в северном направлении по улице Мэйн, он повернул налево, на улицу Вест-Мэк. Я пересек улицу, как только он скрылся из виду, и осторожно подошел к перекрестку. На улице Мэйн, примерно в квартале от себя, заметил полицейского, который без дела торчал под уличным фонарем. Он не обратил на меня внимания. Когда же я завернул за угол и посмотрел в том направлении, куда пошел Солт, то не увидел никого. Он исчез.
В ста ярдах от перекрестка на улицу вышла женщина, ее накрашенное лицо на мгновение вспыхнуло под светом неонового знака над головой: "Полные итальянские обеды". Она засеменила на высоких каблуках в моем направлении, и я пошел ей навстречу.
- Скучаешь, приятель? - произнесла она, когда мы поравнялись.
- Да; Мне нравится скучать в одиночестве.
- Хорошо, - отозвалась она. - Я просто так спросила. - И пошла дальше вдоль квартала, как старая больная птица с опущенным хвостом.
Я заглянул в окно ресторана поверх изображения сервированного омара и муляжа мороженого с фруктами, сиропом и орехами и заметил профиль Солта в телефонной будке. Казалось, он возбужденно спорил, как человек, которого просят сделать что-то, чего делать он не хочет.
Отойдя от окна к перекрестку, я стал дожидаться его там. Через минуту он вышел из ресторана без портфеля и быстро зашагал в моем направлении. От угла улицы я бросился к первому попавшемуся парадному и прижался к двери, которая оказалась внутри затененного треугольника. Он быстро прошел мимо меня, его глаза были устремлены вперед в мрачной сосредоточенности.
Медленно досчитав до пятидесяти, я вышел из ниши. Он уже почти достиг следующего перекрестка. Я опять перешел улицу и торопливо пошел вслед за ним, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы не потерять его из виду, но и не быть узнанным, если он обернется. Солт шел прямо по поднимающейся вверх улице в сторону северного жилого района. Вверх по улице Лилиан к улице Вест-Фентон. Мы подходили к улицам, на которых я играл мальчишкой. Все их названия сами пришли мне на память. Я миновал железный заборчик, который когда-то перепрыгивал, и обратил внимание на то, что теперь он мне показался значительно ниже.
Когда мы вышли на бульвар Фентон, окаймленный вязами и кленами, мне стало значительно легче не терять его из виду, оставаясь незамеченным, хотя и пришлось прибавить шагу, чтобы угнаться за ним. Широкополая шляпа Солта и темное, подогнанное по фигуре пальто двигались впереди меня по коридору из деревьев - то освещенных, то находящихся в тени. Взятый им темп ходьбы заметно участил мое дыхание, но эта погоня казалась чем-то фантастическим, как будто мы пробирались по мрачным улицам, которые существовали только в моем воображении. У меня появилось кошмарное подозрение, что я охочусь за человеком, который в свою очередь преследует другого, и этим могу оказаться я.