Современников, впрочем, не особенно удивляли нравы новых властителей России. Вот что писал Князев в своей "Записной книжке русского интеллигента": "Удивляются, что кругом воровство, а сами, когда были господами, как крали, какие бесстыдные дела делались во время войны, сколько миллионов народных денег было украдено под самыми различными предлогами, стыдно и страшно вспомнить, как богатели все, кто умел и имел возможность красть. И те, кто крали сами, как клеймят тех, кто крадут теперь". И дело даже не в личностях, ибо: "Если народ в корне своем подгнил, то никакие идеи не смогли бы его спасти. Большевики же ничего не стесняются, ничем "не брезгуют", им все позволено... В стране настоящая тирания и полнейший кризис, чудовищные злоупотребления и преступления. Не миллионы, а миллиарды расхищаются, никто не гарантирует, что вот сейчас не придут к нему, не отнимут все и самого не засадят в тюрьму..." Но и здесь большевикам удалось переплюнуть мздоимцев и лихоимцев царских времен - новгородские чиновники, например, усадили в тюрьму прибывшего из Петрограда ревизора Кангера, что гоголевскому городничему и в голову бы не пришло.
И еще одна цитата из записной книжки Князева: "Власть окончательно развратила большевиков. Ничего идейного у них не осталось. Наглость некоторых дошла до полного бесстыдства. Все эти господа Крыленки, Курские и Каменевы давно забыли и думать о коммунизме. Они держатся за власть, и все их силы направлены к тому, чтобы удержаться у власти. Некоторые из них нисколько не стесняются своей личной жизнью - и пьют, и развратничают. Мы во власти обнаглевших хулиганов. Большевики будут существовать до тех пор, пока будет что грабить. Бриллиантовый фонд еще цел. Вот когда его не будет, тогда и большевиков не будет".
В те времена был популярен такой анекдот. В чем разница между Чичериным и Ллойд-Джорджем? Оба безукоризненно одеты, великолепно держатся, оба прекрасно говорят и во время речи вынимают золотой портсигар. В чем отличие? Только в надписи на портсигаре. У Ллойд-Джорджа выгравировано: "Ллойд-Джорджу - Георг II", у Чичерина: "Савве Морозову от служащих".
В период военного коммунизма, когда жизнь человеческая ценилась ниже понюшки табаку, покупать себе какие-либо другие блага за деньги никакого смысла не имело. (Да и сами деньги стоили дешевле той бумаги, на которой их печатали.) Однако представители новой власти - вчерашние люмпены частенько покупали друг у друг различные услуги. Разменной монетой этой купли-продажи служили ценности, награбленные у бывших "мздоимцев" и "лихоимцев". Горстью ювелирных побрякушек можно было искупить любые преступления, вплоть до невыполнения приказов революционного командования, и тем самым избегнуть "справедливого пролетарского гнева".
Верхушка, воспитанная на принципе "грабь награбленное", оказалась вполне готова воспринять старорежимную традицию получения дополнительных материальных благ за счет взяток или собственного служебного положения. Новорожденную номенклатуру еще не успел охватить страх за свою жизнь. Кроме того, сохранялась возможность бегства за кордон, где можно было беспечно проживать награбленное и скорбеть об антагонизме загнивающего классового общества. Например, после гибели Якова Свердлова в его служебном сейфе, набитом бриллиантами и золотыми монетами, нашли и загранпаспорта на всех членов семейства видного революционера.
На связь коррупции с общественным строем указывал еще Аристотель, назвав тиранию коррумпированной, то есть "неправильной, испорченной". Коррупция является верным и неизбежным спутником государственного беззакония и лжи.
Жестокие приказы Ленина о борьбе с разложившимися коммунистами выполнялись далеко не всегда. Наказание зарвавшихся коллег было отнюдь не главным для террористов, пришедших к власти на одной шестой части суши. Тем не менее, первый советский Уголовный кодекс предусматривал за дачу или получение взяток смертную казнь. В 1924 году в Верховном суде в Ленинграде слушалось дело о взяточничестве самих судебных работников. На скамье подсудимых оказались 42 человека - судьи и следователи губернского суда и окружного военного трибунала, адвокаты и нэпманы. Семнадцать из них были приговорены к расстрелу.
В период НЭПа в Ленинграде прошло довольно много судебных процессов о взяточничестве. Это дела работников Торгового порта, хлебного отдела Госбанка, группы ответственных работников Народного комиссариата путей сообщения, московского представительства Среднеазиатских железных дорог. Все - с расстрельными приговорами.
Непрерывные экспроприации окончательно приучили номенклатуру к тому, что часть изъятого обязательно должна была оседать в их карманах. Можно ли было избежать репрессий, добровольно сдав ценности в карман оперуполномоченного? Да, можно, но только отсрочить, скажем, на сутки. Таким образом оперуполномоченный достигал двойной выгоды: и сам поживился, и враг народа своей участи не избежал.
Так потихоньку вызревал один из самых важных принципов жизни советского общества - выполнение или невыполнение своих служебных обязанностей должностными лицами ставилось в прямую зависимость от материальных благ, получаемых от просителей. Противоречие этого принципа официально провозглашенным целям игнорировалось. Тех же, кого оно начинало сильно возмущать - ретивых следователей, честных милиционеров, сознательных пролетариев и мало-мальски порядочных людей, - государство жаловало особой честью освоения бесконечных просторов Крайнего Севера и других островов архипелага ГУЛАГ.
К счастью, существовали факторы, препятствующие распространению коррупции в чиновничьих массах. Это прежде всего всеобщее доносительство и страх за свою жизнь, а также жизнь близких. Да и пропаганда, надо отдать ей должное, делала свое дело - на подсознательном уровне люди (в большинстве своем) впитывали настойчиво вдалбливаемые им моральные парадигмы. Форма (о благообразности которой так заботились власти) все же влияла на содержание.