С делом Малышева умывание рук по аналогичному сценарию не получилось - слишком серьезен был главный фигурант. Сам Александр Иванович, которому городские средства массовой информации создали неувядающую славу "короля петербургского преступного мира - лидера одной из крупнейших бандитских группировок". Да и большинство остальных подсудимых по этому делу пользовались немалым авторитетом в определенных кругах (вспомнить хотя бы того же "дядю Славу" Кирпичева - вора-рецидивиста и одного из ближайших подручных Малышева). При задержании верхушки "малышевской" группировки было задействовано большое количество оперативников самых различных правоохранительных органов: ОРБ (так в то время назывался РУОП), ГУВД и ФСК (теперешнее ФСБ). Операция проводилась одновременно в разных районах города, некоторые задержания осуществлялись непосредственно во время передвижения "объектов" по улицам. В дальнейших следственных действиях принимало участие также немалое число следователей и оперов.
Подготовка к слушаниям и сам процесс сопровождались большим вниманием прессы, Малышева еще на стадии предварительного следствия активно пытались освободить из "Крестов". Кто только не ходатайствовал о его освобождении под подписку о невыезде. Приводился аргумент о том, что он серьезно болен. В тюрьме у Александра Ивановича обострилась грыжа межпозвоночных дисков, одна нога стала усыхать и сделалась на несколько сантиметров короче другой. За Малышева хлопотали и депутаты Государственной Думы, включая неистового Александра Невзорова. На волю Малышев до суда не вышел.
На процессе начались "странности", к которым многие уже успели притерпеться за несколько лет "бандитских" процессов - свидетели не являлись, а если и приходили, то вдруг начинали отказываться от своих показаний, данных на предварительном следствии, ссылались на плохую память. Да и как им было вести себя по-иному, если ни о какой защите свидетелей и речи не шло! Достаточно вспомнить о том, как, дав весьма путаные показания, один из главных свидетелей обвинения - Николай Дадонов - несколько часов просидел в помещении суда уже после окончания заседания, боясь выглянуть на набережную Фонтанки, всю уставленную навороченными иномарками малышевской "братвы". Охраны милицейской он так и не дождался. Каких показаний можно было ожидать от свидетелей, если их доставку в суд и оплату дорожных расходов обеспечивал лично Кирпичев?
Во время прений прокурор отказался от обвинения подсудимых в бандитизме. После этого приговор уже не казался странным. Часть подсудимых оправдали вчистую - кроме 77-й статьи УК, то есть "бандитизма", им ничего другого не вменялось. Остальных осудили кого за самоуправство, кого за хранение оружия. Почти все подсудимые (а их было почти два десятка человек) были освобождены в зале суда, поскольку им было зачтено в срок отбытого пребывание в предварительном заключении.
Сам Александр Иванович отделался двумя годами и восемью месяцами за хранение и ношение револьвера. От остальных обвинений не осталось и камня на камне. С триумфом покинув зал суда, Малышев укатил в сопровождении колонны иномарок на праздничный банкет.
Правда, империи его все же был нанесен серьезный удар. Она уже не смогла оправиться и постепенно была поделена между другими группировками. Ныне Александр Иванович, по слухам, проживает за границей, поправляя пошатнувшееся здоровье...
Прошло немного времени, и Холодов приступил к рассмотрению очередного "бандитского" дела. На сей раз на скамью подсудимых засадили нескольких "тамбовцев" во главе с молодым, но уже авторитетным Валерием Дедовских, известным в своих кругах по кличке "Бабуин". Группе "тамбовских товарищей" вменялось вымогательство крупных денежных сумм у некоего бизнесмена, торговавшего с заграницей полярными перепелками. Предприниматель не сумел разобраться с "воркутинцами", стал искать от них защиту у "тамбовцев" и влез в результате в серьезные неприятности - его то похищали, то били о его голову ресторанную посуду...
Помимо этого за Дедовских и его командой числилось убийство в ресторане "Океан" одно время тесно дружившего с ними коммерсанта из нефтяного бизнеса Сергея Бейнишева. Отношения испортились, и Бейнишеву разворотили голову из нескольких пистолетов, когда он приехал на "стрелку" со вчерашними друзьями.
С "тамбовцами" повторилась та же ситуация, что и с Букаевым. Сперва свидетели впали в странную амнезию, адвокаты ловко поставили под сомнение некоторые процессуальные моменты следствия, а затем Федор Иванович со спокойным сердцем отправил дело разваливаться на доследовании...
Время от времени оперативникам начала встречаться фамилия старого судьи в весьма неожиданном контексте. Казалось бы, чего проще: возьми да и проведи оперативные мероприятия и убедись в справедливости или неверности своих подозрений! Но тут почти неодолимой преградой встал Закон Российской Федерации "О статусе судей".
Согласно этому Закону, неприкосновенными являются не только личность самого судьи, но и его жилище, служебный кабинет, автомобиль, используемые им средства связи, его корреспонденция, имущество и документы. Соответственно и все оперативные действия - обыски, досмотры, выемки корреспонденции, прослушивание телефонных и обычных разговоров, слежка, - выполненные без согласия на то Квалификационной коллегии судей, не имеют законной силы, а санкцию на подобные действия может дать лишь Генеральный прокурор России. Такой защищенности судейского сословия могут позавидовать даже депутаты. Оперативники же считают, что будь у них возможность контролировать судей еще до возбуждения уголовного дела, то имелась ба возможность получения более четких доказательств.
Сразу же после задержания Терновского с "долларовым чемоданчиком" городская прокуратура обратилась в Квалификационную коллегию судей Петербурга за разрешением возбудить уголовное дело. Однако городская коллегия ответила отказом. Лишь 19 августа 1996 года Верховная коллегия дала согласие на возбуждение уголовного дела (но не на привлечение Федора Ивановича к уголовной ответственности, сам по себе этот факт особо ни о чем не говорит, поскольку дело может быть и прекращено за отсутствием состава преступления).