Милиционеры полагали, что Романов использовал материалы расследования для шантажа партийцев из районных организаций. Прекратились ли хищения на предприятии — сотрудникам УБХСС установить уже не позволили.
Как же вообще тогда возникали уголовные дела по коррупции и взяточничеству? Известно, что их возбуждали по заявлениям отдельных граждан. Однако о том, как это происходило в действительности, следователи, работавшие в те годы, предпочитают умалчивать. Дело не в том, что они все еще кого-то боятся. Страха уже нет. Вопрос в том, что получить заявление от гражданина удавалось лишь после многочасовых бесед в прокуратуре, перемежавшихся намеками и на гражданский долг советского человека, и на возможные «хорошие и нехорошие» последствия, и прочими вариациями кнута и пряника. На многих подобная тактика оказывала свое воздействие, но гораздо больше было тех, кто по-настоящему опасался мести начальственных лихоимцев. В любом случае такой подход, по мнению самих следователей, не вполне был в ладах как с законом, так и с моралью. Увы, все, кто знаком с процессуальными нормами, знают, что представляет собой выбивание признания (заявления) от будущих свидетелей или обвиняемых. Интересно другое — данную тактику работы советских следователей, берущую свое начало в 1917 году, взяли на вооружение и безусловно честные люди ради достижения единственной цели — усадить взяточника за решетку.
А фактов коррупции становилось все больше. Общество развитого социализма поставило все на свои места — чего стоила одна только выплата государству небольшой суммы, после которой советский еврей мог спокойно отъехать на свою историческую родину! Трудно квалифицировать это иначе, нежели завуалированную форму вымогательства взятки за выполнение целым государством общепринятых правовых норм. В 1972 году в одном из районных судов Ленинграда слушалось дело сотрудника Пулковской таможни. Сметливый таможенник ловко использовал сложное положение отъезжавших на историческую родину советских евреев. Чтобы беспрепятственно вывезти честно нажитое с собой, им приходилось делиться с таможенником частью добра. Страж государственных интересов даже не утруждал себя внешним осмотром вывозимого багажа. Просто брал свою десятину. Поборы на границе завершились для него лагерным сроком и вынужденным отъездом в Сибирь.
По городу ползли слухи и об иных злоупотреблениях. В брежневские времена широкое распространение получила система торговли на сертификаты. Эти заветные бумажки (а на самом деле — просто настоящие деньги, действительно обеспеченные необходимой товарной массой) позволяли их счастливым обладателям вне очереди приобрести кооперативную квартиру, обзавестись импортным магнитофоном и модной одеждой. Столь неуклюжим образом (однако весьма выгодным для государства) отчасти решалась проблема тотального дефицита товаров и услуг — купить сертификаты, конечно, с рук, мог каждый, а к оплате их принимали не только в вожделенных для обывателей «Березках», но и во многих других магазинах города Ленинграда.
Одеждой на сертификаты торговали в ДЛТ, а модные тогда румынские гарнитуры можно было приобрести в Доме мебели на проспекте Маршала Говорова. Безусловно, этой исключительно выгодной ситуацией не могли не воспользоваться люди, через руки которых ежедневно проходили дефицитная мебель и сертификаты. В 1969 году с поличным взяли директрису Дома мебели, весьма импозантную даму с крайней степенью уверенности в себе. За деньги она прокручивала определенные манипуляции с сертификатами, часть которых шла мимо государственного кармана прямиком в карманы к желающим эти сертификаты приобрести. Во время обыска у нее дома, сразу же после задержания, работники прокуратуры и понятые были поражены обилием ценностей, львиную долю которых составляли золото и бриллианты.
На первом же допросе (все в тот же злополучный для дамы день — умели же работать правоохранительные органы!) директриса, то ли ошеломленная крахом своего беспечного житья и потерей несметных сокровищ, то ли под воздействием проникновенной беседы со следователем, призналась во всех грехах и подписала свои показания. Расчувствовался и следователь — дело почти готово! — и на радостях отпустил бедную женщину домой к больному ребенку до утра следующего дня, несмотря на имевшееся у него постановление об аресте, подписанное прокурором Кировского района. Как и следовало ожидать, коварная дама утром в прокуратуру не явилась. Зато ее муж отправился в горпрокуратуру с заявлением, что путем шантажа и угроз следователь вынудил его жену признаться Бог знает в чем. Благодаря этому трюку эпизоды почти состоявшегося дела уже не могли являться предметом судебного разбирательства деяний ловкой работницы прилавка. Следствию пришлось все начинать заново. Ситуация повторилась спустя всего несколько месяцев, но следователи уже были готовы к возможным проявлениям коварства со стороны ушлой дамочки. На этот раз ее задержание прошло без сучка и задоринки.
К моменту передачи дела в суд подозреваемая нашла общий язык со следователями и даже принесла свои извинения за прошлый инцидент. Директрису приговорили к внушительному сроку и запретили занимать в дальнейшем материально-ответственные должности в системе торговли. По оглашении приговора дама благополучно отбыла в один из вологодских лагерей и вернулась оттуда спустя пять лет. Но и ранее ошеломленные работники правоохранительных органов сталкивались с ней на ленинградских проспектах — властью начальника лагеря ей предоставлялись отпуска, скажем, чтобы навестить вновь захворавшего сына… То ли в лагере она стала «агнцем Божьим», то ли не все сокровища подверглись конфискации, то ли еще по какой причине, но этой поблажкой она пользовалась достаточно регулярно. Так или иначе, в ее карьере директора торгового предприятия была поставлена жирная точка.
В конце шестидесятых годов сотрудники ленинградского УБХСС занимались еще одним делом, связанным с предметами дефицита. Из агентурных источников поступила информация о том, что в Ленинграде действует организованная группа, занимающаяся хищениями «фондов» в особо крупных размерах. Фонды представляли собой определенные количества дефицитных материалов, направляемых по строго определенным адресам.
Группа занималась вывозом выделенных в фонды материалов из Ленинграда в Краснодарский край. Руководил группой бывший сотрудник Комитета государственной безопасности. Не являясь работником партаппарата или руководителем какого-либо предприятия, он пользовался своими связями и наладил поставки остродефицитных запчастей и стройматериалов в районные центры и станицы Краснодарского края. Желающих получить фондируемые изделия было так много, что в специальном поиске покупателей не было необходимости. Руководители районных и областных центров платили крупные суммы денег только за то, что «фонды» поступали именно к ним, одновременно, впрочем, оплачивая и сами товары по завышенным ценам.
Оперативники выявили участников группы, действовавших в Ленинграде, и их связи в Краснодарском крае. Вставала задача получения документов, подтверждающих известные следствию факты хищений. Это можно было сделать только в тех районных центрах и станицах, куда поступали дефицитные товары. Двое бывалых оперов выехали в Краснодарский край. Из показаний основного подозреваемого (чиновника, распоряжавшегося «фондами») им было известно о хорошо организованном прикрытии деятельности преступников со стороны не только партийных органов, но и местных теневых деятелей и воровских элементов. Однако обэхаэсэсовцы тогда еще не осознавали всей опасности предстоящей поездки.
Направившихся в Краснодарский край милиционеров там уже ждали. Нужные люди были заранее оповещены о приезде оперов из Ленинграда, хотя информация об этой поездке хранилась в глубокой тайне. Преступники полагали, что смогут договориться с ленинградской милицией полюбовно, и поэтому не предприняли никаких мер по сокрытию следов своих преступлений. Операм удалось изъять необходимые документы и вывезти их в надежное место. На встречу с ценным для следствия свидетелем они выехали в одну из станиц. Для возвращения в город им пришлось воспользоваться «Волгой» одного из районных руководителей. В машине же находились преступники, предполагавшие, что изъятые документы опера возят с собой. Только чудом милиционерам удалось добраться до города и вылететь затем в Ленинград. Подследственные удивлялись тому, что оперативники сумели выбраться из Краснодарского края живыми, с документами и показаниями свидетелей.