— Ну все. Огонь по готовности.
Сужающееся пространство между двумя кораблями словно ожило. Тридцатимиллиметровые «гатлинги» «Орегона» и большая автоматическая пушка системы «Бофорс» изрыгали струи огня. Ливийцы теперь палили не только из башенных орудий, но еще и из скорострельных зениток — каждая делала четыре тысячи выстрелов в минуту.
От попаданий корпус «Орегона» звенел, как колокол. Снаряды зениток пробивали броню, но застревали в переборках. Главные орудия причиняли куда больший ущерб.
Три каюты были разгромлены полностью; со стенок бассейна, служившего по совместительству балластной цистерной, сыпалась мраморная плитка. С каждым новым попаданием повреждения росли. Взрывом снаряда разворотило зал, где собиралось руководство. Двухсоткилограммовый стол отшвырнуло к стене, кожаные кресла вспыхнули как свечи.
В нескольких местах сработала автоматическая система пожаротушения, однако аварийные команды получили приказ оставаться у противоположного борта вместе с остальным экипажем и не рисковать жизнью понапрасну.
Впрочем, «Орегон» отвечал ударом на удар. На мостике «Сидры» не осталось ни одного целого стекла, прицельный огонь уничтожил там все навигационное и рулевое оборудование. Снаряды высекали искры из бронированного панциря фрегата. Очередь из «гатлинга» прошила спасательную шлюпку — она затряслась, словно крыса в зубах у терьера. Огонь сместился, изрешеченное суденышко уродливо повисло на талях.
Мелкокалиберные пушки не могли ничего поделать с бронированными орудийными башнями, поэтому оператор боевых систем стал наводить крупнокалиберное носовое орудие. На нем стоял такой же стабилизатор, как в танке «Абрамс», поэтому пушка била с удивительной точностью. Первый же выстрел угодил прямо в основание башни: бронированная громада подпрыгнула на два метра — и снова рухнула. Из обоих стволов потянулся жирный дым.
Корабли осыпали друг друга ударами. И тот и другой выдержали бы еще множество попаданий. Полоска воды между бортами неумолимо сужалась. Орудия били почти в упор, снаряды разрывались через мгновение после выстрела.
История морских сражений не знала подобного ада. Впрочем, несмотря на страшную опасность, свою роль в этом отдельно взятом аду Макс Хэнли ни на что бы не променял.
А вот Кабрильо с товарищами приходилось туго. Они прятались за специально укрепленной секцией фальшборта, но, когда по трехслойной броне хлестали очереди тридцатимиллиметровой автоматической пушки, чувствовали себя голыми и беззащитными.
При обычных обстоятельствах Хуан и представить себе не мог такого сражения. Спасибо современным технологиям — война больше не ассоциируется с кровавой сечей. Нет, теперь при слове «война» воображение рисует пульт с пресловутой кнопкой, ракеты — и абстрактное пепелище. Ни тебе криков, ни слез — кричать и плакать просто некому. Сейчас все было иначе. Кабрильо физически ощущал ненависть, каждый снаряд словно швыряла овеществленная злоба.
Враг хотел, чтобы он умер. Не просто умер, а перестал существовать, словно его никогда и на свете не было.
В броню снова ударил снаряд, и Хуану на мгновение показалось, что его внутренности превратились в желе. Еще он подумал, что совершил непоправимую ошибку.
А потом этот страшный миг прошел, и Хуан понял: эти люди сами не остановятся, а значит, кто-то должен их остановить. Раз не хотят слышать уговоров, пусть на собственной шкуре ощутят свою же собственную жестокость.
Весь корпус вдруг содрогнулся. Корабли сошлись борт к борту. Макс точно рассчитал балласт — релинги оказались на одном уровне. Сжимая в руке компактный автоматический пистолет, Хуан перепрыгнул на «Сидру».
Реактивная струя гранаты, пущенной с кормы, из-за задней орудийной башни, едва не снесла ему голову. В бронированную плиту, за которой прятались двенадцать десантников, граната ударила как раз в тот момент, когда десантники приготовились последовать за командиром. Невидимый гранатометчик при всем желании не выбрал бы более удачного момента. Десятерых отшвырнуло назад — окровавленные и совершенно дезориентированные, они попадали на палубу. Двоих оставшихся толкнуло вперед, но тут борта на волне чуть развело. Бойцы свалились в узкую щель и одновременно ушли под воду.
Макс видел все по внутренней телесети. Он сразу отвел «Орегон» чуть в сторону, чтобы упавших не расплющило бортами. Не зная, выжил ли хоть один, Макс приказал спасательной группе, которая ждала в доковой камере, немедленно спускать лодку. Помощник в это время с помощью джойстика поворачивал камеру, осматривая палубу «Сидры».