— Как ты думаешь, почему они нас так ненавидят?
Декатур смерил Генри недоуменным взглядом.
— Лейтенант Лафайет, столь бессмысленного вопроса я в жизни не слышал! По-моему, они ненавидят нас, потому что мы существуем, потому что мы не такие, как они. А самое главное, они ненавидят нас в полной уверенности, что имеют на это право.
Генри попытался осмыслить слова капитана, но они не укладывались в голове. Сегодня он убил человека без всякой ненависти. Он просто выполнял приказ, и точка. Ничего личного. Неужели у мусульман другие установки?
— Какие будут указания, капитан? — наконец спросил Лафайет.
— «Интрепиду» с «Сакром» в скорости не тягаться, тем более мы здорово перегружены. Встретимся с «Сиреной», как и планировали, однако на Мальту вместе не пойдем. Пусть «Сирена» останется здесь и покажет аль-Джаме, что американский флот не боится ни его самого, ни его фанатиков. Я рассчитываю на капитана Стюарта, так ему и передай.
Генри не смог сдержать улыбку. После двух лет бездействия они захватили «Интрепид», сожгли «Филадельфию», а теперь намерены дать настоящий бой берберийскому корсару.
— Если убьем или возьмем в плен аль-Джаму, наш боевой дух взлетит до небес.
— Чего не скажешь об их боевом духе.
Через час после рассвета дозорный на грот-мачте «Сирены» закричал:
— Парус! Вижу парус! Пять румбов по правому борту!
Генри и Чарльз Стюарт, капитан «Сирены», ждали этого момента с самого рассвета.
— Наконец-то! — шепнул Стюарт.
Капитану «Сирены» было всего двадцать пять, во флот он записался за месяц до того, как Конгресс принял закон о военно-морском флоте. Стюарт, как и его давний друг Стивен Декатур, считался восходящей звездой. Ходили слухи, что ему присвоят звание капитана еще до возвращения в Штаты. Стройный, с длинным лицом и широко расставленными глазами, Стюарт всегда требовал железной дисциплины, но при этом славился справедливостью, и матросы всех кораблей, которыми он командовал, считались везунчиками.
Песочные часы отсчитали десять минут, и дозорный сообщил:
— «Сакр» идет вдоль берега!
Стюарт хмыкнул.
— Этот мерзавец догадывается, что мы тут. Хочет обойти нас и погнаться за «Интрепидом»! Эй, Джексон! — обратился Стюарт к старшему боцману. — Поднять все паруса!
Джексон громко повторил приказ. Матросы полезли по вантам, и вскоре свежий бриз надул дюжину белоснежных парусов. Мачты заскрипели, бриг водоизмещением двести сорок тонн понесся по волнам Средиземного моря.
Стюарт бросил взгляд на пенный кильватерный след. Скорость десять узлов, а при таком ветре они быстро разовьют все пятнадцать.
— Нас заметили! — прокричал марсовый. — На «Сакре» поднимают дополнительные паруса!
— В этих водах нет корабля с латинскими парусами, равного нам в скорости! — самодовольно отметил Генри.
— Все так, только у них осадка в два раза меньше. Захотят — пойдут у самого берега, вне досягаемости наших пушек.
— Судя по рассказам капитана Декатура, Сулейман аль-Джама не из тех, кто избегает схватки.
— Думаешь, он примет бой?
— Декатур уверен, что примет.
— Отлично!
Четырнадцать часов «Сирена» упорно преследовала «Сакр». Американский бриг нес больше парусов и поэтому шел на несколько узлов быстрее, зато капитан пиратов знал здешние воды как свои пять пальцев. Снова и снова он заманивал «Сирену» на мелководье, в последний момент заставляя отворачиваться от самого края банки. Кроме того, «Сакр» ловко пользовался ветрами, которые иногда вырывались из раскаленной пустыни и дули вдоль бесконечной череды скал.
К вечеру, когда утих дневной бриз, расстояние между кораблями заметно уменьшилось.
— Через час догоним, — заявил Стюарт, отхлебывая теплой воды из стакана, который ему принесли из каюты.
Он окинул взором палубу. Канониры замерли у пушек, их глаза горели в ожидании боя. Ядра и пороховые заряды держали под рукой, хотя помногу старались не складывать, опасаясь меткого неприятельского выстрела. Десятилетние мальчишки были готовы сорваться с места и подносить порох из трюма. Матросы рассыпались по вантам — они мгновенно выполнят любую команду. Лучшие стрелки из морской пехоты карабкались на мачты. Двух братьев-снайперов откуда-то с Аппалачей на борту никто не понимал: они общались на престранном языке, зато клали в яблочко четыре выстрела в минуту.
Над кормой «Сакра» внезапно поднялись два белых облачка, и тут же грянули выстрелы. Одно ядро упало метрах в пятидесяти левее носа, второе далеко за кормой.
Стюарт с Лафайетом переглянулись, и Генри озвучил то, о чем подумали оба: