– А скорее – в телевизоре. Я тебя, Корсар, только там крайнее время и вижу. Знаменитость, ёлы-палы.
– Да ладно. Просто – жизнь сейчас такая. Разводит.
– Да жизнь – всегда такая! Ты сегодня вечером свободен? В смысле – посидеть, старое помянуть…
– Я вообще-то к спиртному – не очень…
– Помню. «Чай пьешь – орёль лэтаешь, водка пьешь – дрова лэжишь…» Но по пятьдесят грамм – кому оно вредило?
– Да за рулем я…
– Так я – тоже. Димыч, ну неправильно это – столько лет не видеться и – разъехаться вот так вот – «пока-пока…».
– Неправильно. Ладно. Поехали. Прямо в моем доме есть кафе.
– Приличное?
– Увидишь.
– И в нем можно – по-взрослому?
Корсар махнул рукой:
– Ну, если будет вытанцовываться по-взрослому – поднимемся ко мне. Ты на чем?
– Да вон, «росинант». – Буров кивнул на притертый к поребрику «мерседес» этого года выпуска. Добавил скромно: – Служебный.
– Бурый?! А ты, часом, не генерал?
– Нет.
– И какой же службе государь простым служивым такие авто жалует?
– Частное предприятие «Сириус». Руковожу там «безпекой».[13]
– «Сириус»… Не слышал. Чем торгуете? Не звездами, случаем?
– Мечтами. О красивой жизни. Материализованными, естественно. Недвижимость, земли, замки… Тебе не надо?
– Надо. Как всем. Вот схроны с золотом отрою… И еще бы – немного вечности.
– Поищем – найдем.
– А покупают? Ну да, ну да… Мог бы по машине догадаться. И пистоль-самопал у тебя где, Бурый?
– Я же начальник службы безопасности, а не «торпеда». Зачем мне пистоль?
– Для авторитета.
– Для него есть у меня «стечкин» в сейфе. Полновесный. Вообще-то все наши аналогами «макаровых» обходятся, но я для себя – расстарался.
– Солидности прибавляет?
– И ее тоже. Но и, если что…
– Помню. Вещь убойная. Кстати, ты спьяну не буйный?
– Веселый я! Ты что, забыл?
– Десять лет минуло.
– Ну и вычтем их. Годы-то были – нулевые. От вычитания таких – сумма не меняется.
– «От перемены мест слагаемых сумма не меняется…» – напел Корсар, сам не зная почему…
– Ты о чем?
– Не знаю уже. По коням?
Корсар на джипе плавно вписался в поток, «мерседес» двинул следом.
Оптика приближает с высокой точки лица Корсара и Бурова. Щелчки затвора фотокамеры. – «Операция «Омега». Первый этап проведен штатно. Принимайте. Конец связи».
Автомобиль Корсара мчится по улицам Москвы. За ним – «мерседес» Бурова. Чуть поодаль, прячась за чередой машин – фургончик «автосервис» с наглухо тонированными стеклами. – «Второй принял. Штатно. Конец связи».
Глава 9
Приятели расположились на роскошном ковре во весь пол; горел камин, а они как-то незаметно для непьющих и «совсем мало пьющих» «приговаривали» уже вторую полновесную литровую фляжечку «Хеннесси» и были, что называется, навеселе «очень и очень» и что-то не в такт и неслаженно напевали…
Черно-белая фотография, где были сняты трое бойцов в полевой форме – среди них, конечно, и Корсар, и Буров, и еще один, с лицом худощавым и взглядом серьезным, была выужена из альбома и стояла на каминной полке на почетном месте.
Плазменный телевизор работал скорее фоном; какой-то музыкальный канал транслировал клип за клипом; звук был приглушен, и только разноцветные блики с экрана делали лица Александра и Димы странными, похожими на маски или, скорее, на личины на улицах средневекового венецианского карнавала…
Корсар вдруг впал в странное состояние – будто такое с ним было уже или еще будет; блики отражались в расширенных черных зрачках, ритм музыки нарастал, становился дробным и неровным, как прицельные пулеметные очереди, и он не вспомнил даже – увидел все, бывшее с ними давно-давно, в той жизни и на той войне…
…И вспышки блицев стали вспышками близких разрывов, огнем из пламегасителей автоматов…
…Корсар, вжимая приклад РПК в плечо, ведет огонь короткими очередями из пограничной засады-секрета…
…Чуть поодаль – караван: навьюченные животные; мешки пробиты пулями; оттуда сыплется белый порошок… «Секрет» пограничников окружен «духами»; четверо парней огрызаются во все стороны короткими очередями; разноцветные трассы пуль во все стороны… Четвертый – пытается вызвать по рации подмогу. Пуля пробивает каску и голову, убитый с открытыми глазами сползает на дно окопчика…
…Корсар коротко, без замаха, бросает несколько гранат. Товарищ, прошитый очередью, замирает. Взрыв гранаты рядом – и еще двое пограничников, полуприсыпанные, замирают безжизненно. Корсар жестко огрызается короткими очередями, хрипит в микрофон рации: «Огонь на меня! Огонь!»