– Завтра, вечером… Приходи к домику…
Толпа пришла в движение, и Тимка оттерли в сторону. Вскоре бурление прихожан вытолкнуло его на край людского потока, и спудей, все еще не в состоянии переварить услышанное, побрел по дороге куда глаза глядят…
Пасха для бурсаков была кормилицей. В этот праздничный воскресный день мещане были щедры к спудеям, как никогда. Забывались все обиды, недоразумения и распри, и мешки, которые таскали с собой бурсаки, быстро наполнялись разными вкусными вещами. Каждый киевлянин считал своим долгом одарить хоть чем-то городских нищих и бурсаков, которые недалеко ушли от попрошаек.
В спальнях веселье било через край. На горилку и варенуху деньги собирали всем миром, поэтому в напитках недостатка не ощущалось. А что касается закуски, то ее было больше, чем нужно. Старшие бурсаки щедро делились едой с мальцами из фары, которые пока не приобрели необходимого нахальства для промысла, но спиртного им не давали. «Мал еще, молоко на губах не обсохло, шкет…» – говорил какой-нибудь великовозрастный дядька, который постигал бурсацкую науку добрых полтора десятка лет и делал «смазь» первогодку, осмелившемуся прийти с рюмкой к общему котлу.
Только Тимко не участвовал в праздничном пиршестве. Он не выпил даже слабенькой варенухи, лишь задумчиво пожевал булку и кусок копченой колбасы, кстати ворованной, – к столу ее принес Микита Дегтярь. Он редко опускался до примитивных краж, но если брался за дело, то весьма основательно. Вот и сейчас Микита украл не кольцо колбасы, что, в общем, не считалось подвигом среди бурсаков – умельцев «стибрить, сбондить, спереть, сляпсить», как они выражались, такую малость было пруд пруди, – а притащил целую торбу разных копченостей. Похоже, пока шла всенощная, он успел побывать на хорошо проветриваемом чердаке какого-нибудь зажиточного мещанина, где все эти вкусности давно дожидались употребления.
– Эй, почему такой кислый? – спросил Микита, хлопнув Тимка по спине широкой дланью. – Уж не заболел ли?
– А то ты не догадываешься, – смеясь, сказал Ховрах. – Amor vincit omnia – любовь побеждает все. Даже чувство голода.
– Кто, кто она?! – бурсаки взяли Тимка в плотное кольцо – темы любви и женитьбы были самыми популярными в бурсе. – Расскажи!
– Да ну вас!.. Идите к чертям собачьим!
Тимко растолкал товарищей и удалился на свою койку. Больше приставать к нему не стали – это было опасно. Несмотря на сухощавую фигуру, в схватке Тимко мало кому уступал. Его побаивался даже общепризнанный силач бурсы Хома Довбня. При первом знакомстве они подрались, хотя Тимко был младше своего противника и, по идее, должен был уступить, но не тут-то было; их смог разнять только педель, надзирающий за поведением бурсаков вне учебных аудиторий. Тимко и Хома так друг дружку исколотили, что полмесяца чесали побитые бока и прикладывали к фингалам бодягу. С той поры они и сдружились.
Тимко лег на свой сенник и с надеждой уставился в изрядно засиженное мухами и закопченное оконце. Ему казалось, что день никогда не закончится. Время тянулось так медленно, что превратилось в воображении Тимка в огромное колесо водяной мельницы, которое неустанно и монотонно шлепало лопастями по воде, навевая тоску и сонную одурь. Он даже не заметил, как уснул, а проснувшись, с ужасом понял, что давно наступил вечер, а может, и ночь. Но спросить, который час, было не у кого – все бурсаки, разомлевшие от сытной еды и спиртного, спали мертвым сном.
Никогда прежде Тимко так не бегал. Он мчался по улочкам и переулкам Подола как вихрь. От него шарахались не только редкие прохожие, но даже бездомные собаки. Обычно любой бегущий человек вызывал у них неистребимое желание облаять его, а то и пуститься вдогонку, но почему-то ни одна дворняга не стала преследовать Тимка. Похоже, псы почуяли, что бежит он не из-за страха, а по совсем иной причине, которая была им вполне понятна, – пришла весна, пора любви не только у людей, но и у животных.
Забор, ограждающий сад и подворье Тыш-Быковских, вырос перед Тимком как стена. Он не задумывался, как перелезет на другую сторону, но теперь эта проблема встала перед ним, что называется, колом. Когда бурсаки собрались обчистить коптильню богатого шляхтича, перебраться через забор для них не составило особого труда: Ховрах влез на спину Хоме, изображавшему ступеньку, забрался наверх по веревке и помог остальным преодолеть высокую преграду. Но как это сделать в одиночку?