Ваноццо пропустил вперед Зою и удалился. Нероне цепким взглядом охватил закутанную женскую фигуру. Зоя поежилась, заранее холодея от страха при мысли, что придется вступить в поединок с этим опасным человеком, который одним взглядом был способен внушить страх. На миг она пожалела, что осмелилась на такой риск, но теперь отступать было поздно.
— Я не привык разговаривать с людьми, которые скрывают свое лицо. — Нероне мрачновато усмехнулся. — Или ты боишься меня, сестрица? Но тогда почему пришла?
— Нет, святой отец, я скрываюсь не от вас, а от злых людей. — Зоя откинула с лица покрывало. — Бедную монахиню всякий может обидеть.
Вероятно, выговор Зои, путавшей латинские и греческие слова, насторожил собеседника, и он спросил:
— Так ты монахиня римской веры? А почему у тебя такой странный выговор?
Зоя заранее посоветовалась с Мариной, как надо отвечать в случае такого вопроса:
— Не удивляйтесь, падре. Вы приехали из Италии, а я всю жизнь провела здесь, в Кафе, где у нас перемешались языки и обычаи. Трудно сохранить правильную речь, когда ее почти не слышишь.
— Слуга сказал, что ты паломница. Зачем же отправилась странствовать одна? Ведь ты достаточно смазлива, тебя в самом деле могут обидеть по дороге. Жила бы себе лучше в обители.
— Я дала обет, что пройду по всем святым местам Тавриды.
— Вот как? За какие же грехи тебе велели дать такой обет?
— О, не спрашивайте, падре...
Зоя притворно вздохнула и, потупившись, незаметно осмотрела комнату, сразу же заметив на столе кувшин и кружку.
— А чего ты хочешь от меня? — уточнил лжемонах.
— Благословения и рассказа о святой земле, — смиренно прошептала Зоя.
— А как ты вообще узнала обо мне?
— Я слышала разговор о вас в церкви Святой Агнессы... — Зоя вдруг покачнулась и, схватившись рукой за стену, медленно опустилась на скамью. — Я так устала, святой отец... Простите... можно попросить у вас воды?
Она с жадностью посмотрела на кувшин, а Нероне, усмехнувшись, заметил:
— Но в этом кувшине, сестрица, вовсе не вода, а вино. Как видишь, я не такой уж святой человек.
— Мне все равно, что пить, я умираю от жажды, — пробормотала Зоя с видом полного изнеможения.
Нероне, досадливо поморщившись, до половины наполнил кружку вином и протянул ее незваной гостье.
А в это время Донато вошел в таверну и, обнаружив, что она пуста, с удивлением оглянулся на Фестино:
— Где же Лука?
— Мессер Тариго ждет вас в своей комнате, — поспешно пояснил трактирщик. — Вы ведь помните, где он жил в былые времена? Там же и сейчас остановился. Пройдите к нему, а мне надо прибраться в таверне.
Зоя трясущимися руками взяла кружку и отпила, едва не поперхнувшись, а Нероне, словно не желая ее смущать, посмотрел в сторону и затеребил четки.
Для Зои настал решающий миг; одним глотком она допила вино и быстрым движением всыпала в кружку ядовитый порошок, спрятанный у нее под рукавом.
— Благодарю вас, падре...
Она поставила кружку на стол, а Нероне резко повернулся к своей гостье:
— Напилась, сестрица? А теперь и я попью.
Он плеснул в кружку вина и поднес ее ко рту, но потом вдруг остановился и вперил в Зою свой колючий взгляд:
— Нет, пожалуй, ты сперва попей.
— Но я больше не хочу... — растерянно пролепетала Зоя.
— Не хочешь? Почему? — Он вдруг схватил ее за шею и приставил кружку к ее губам. — Сделай хотя бы глоток!
— Нет, не надо!..
Она обеими руками оттолкнула кружку, и вино пролилось на пол.
— Не хочешь, потому что успела всыпать отраву? Я сразу догадался, что с тобой дело нечисто! Говори, кто ты такая? Кто тебя подослал? Ну!
Нероне схватил Зою за плечи и больно встряхнул, а она пронзительно крикнула, пытаясь вырваться. Он тотчас зажал ей рот, потом стиснул руки у нее на горле и приказал:
— Говори, тварь, кто тебя подослал, или задушу! Мне терять нечего!
От ужаса глаза Зои готовы были выскочить из орбит, и, чувствуя, как сжимаются на ее горле железные пальцы Нероне, она сдавленно прошептала:
— Марина Северская... это ей надо тебя убить...
— Жена Донато Латино? Я подозревал, что эта мерзавка постарается меня обмануть... Ну, ей это даром не пройдет!
Нероне свирепо засверкал глазами и не убрал рук с горла своей жертвы. Зоя дернулась в отчаянной и тщетной попытке освободиться.
Но, на ее счастье, крик, который она успела издать, был услышан Донато, направлявшемся через внутренний двор к комнате Лукино Тариго. Вначале римлянин не разобрал, откуда кричат, стал оглядываться по сторонам, но, никого вокруг не обнаружив, понял, что крик исходил из маленькой комнатушки, которую в «Золотом колесе» обычно отводили странствующим монахам. Он тотчас кинулся туда и, услышав сдавленные стоны, распахнул дверь.