Свет все приближался, и вот уже в трех шагах от Корсара показались красная, как у закоренелого пьянчуги, физиономия с лихорадочно блестевшими от недостатка воздуха глазами под спутанными космами.
Угадав близкое присутствие людей, неизвестный замер, приподняв фонарь, и испустил сиплый крик:
– Черт меня раздери! Все погибло! Ну я и глупец!
– Да что вы говорите! – любезно отозвался баронет.
– Говорю, что таких дураков, как я, свет не видывал! Мы, ирландцы, распоследние простофили!
– Стреляйте, капитан, – прошептал бретонец, – и отправьте в ад эту краснорожую образину!
Корсар, не имея намерения перегораживать проход, наставил на ирландца дуло пистолета:
– Я мог бы пристрелить вас, как пса. Здесь так тесно, что вы не сумели бы этому воспрепятствовать. Желаете поговорить?
– Что за собачья жизнь!
– Хватит плакаться. Она не станет лучше, если я нашпигую вас свинцом. Тогда вам и сам дьявол не поможет.
Ирландец не отвечал. Лицо его побледнело и подергивалось от гнева, глаза зловеще блестели. Он лишь выставил вперед фонарь, чтобы лучше разглядеть противника.
– Желаете поговорить? – стоял на своем Маклеллан. – Ваша жизнь в моих руках. Нас разделяют всего два шага. Стоит мне пожелать, и ваша голова разлетится, как переспелая тыква.
– Попробуй только протянуть ко мне руку, и я пристрелю тебя, каналья!
– Я не один здесь, друг мой, – отвечал Корсар. – Пули моих товарищей достанут вас и из-за мертвого тела.
– Сколько вас?
– Сотня.
– Тогда я покойник.
– На вашем месте я бы помолился.
– Я бы, пожалуй, вспомнил какую-нибудь молитву, будь со мной бутылочка виски, – отвечал ирландец.
– Так попросите о ней дьявола.
– Если вы меня пристрелите, вам ни на шаг не продвинуться вперед.
– Знаю, поэтому предлагаю сделку. Да смотрите не пытайтесь вытащить пистолет, потому что я тут же прострелю вам черепушку.
Ирландец грязно выругался.
– Хорошо, пока что сила на вашей стороне. Чего вам нужно?
– Отползайте к каземату.
– Это будет нелегко. Ползти вперед еще куда ни шло, но пятиться?
– Мы не спешим, – заверил Корсар. – Ползите, или я продырявлю вам шкуру!
– Повторяю: это невозможно.
Сэр Уильям вырвал из рук ирландца фонарь, разжег свой, не теряя упрямца из виду, наставил ему в лоб пистолет и угрожающе произнес:
– Ползи назад, или я тебе мозги вышибу!
Солдат, поняв, что спорить не время, с усилием попятился, не переставая сыпать проклятиями.
– А говорил, не можешь! – сказал Корсар.
– Я себе так всю поясницу расшибу, – пыхтел ирландец.
– Я сказал: назад!
– Разрази меня гром! – воскликнул Каменная Башка, начиная терять терпение. – Всадите пулю в рожу этому упрямцу! Из-за него мы все здесь задохнемся! Я больше не могу.
– Назад, негодяй! – повторил Маклеллан.
Ирландец начал отползать, фыркая, отдуваясь и отчаянно извиваясь всем телом. Видя перед собой пистолет Корсара, бедолага предпринимал отчаянные усилия, чтобы вернуться в заминированную камеру под казематами.
Спустя пять минут, показавшихся вечностью, ирландец начал двигаться быстрее. Наконец он достиг камеры.
Заметив, что солдат стал двигаться проворнее, баронет рванул его к себе:
– Не смей вставать, пока я не скажу! И попробуй только пошевелить рукой. Мне не нужны неприятные сюрпризы. Одно подозрительное движение – и я стреляю!
– Я обещал вам, что не буду сопротивляться, – буркнул ирландец.
– Что-то слабо верится.
– Клянусь святым Патриком, небесным покровителем Ирландии.
– Ну да, и папой римским вдобавок! Все вы, ирландцы, паписты, верно? Кончайте его! – взревел Каменная Башка.
– Ты слышал, что сказал мой лейтенант? А позади него еще сотня солдат, сгорающих от желания выбраться из этой тесноты, – сообщил баронет.
– Да если хотите, я хоть хвостом дьявола поклянусь!
– Это бы тебе больше подошло, – проворчал Каменная Башка. – Я куда больше христианин, чем этот пьянчуга, ведь бретонские священники – воистину наши пастыри. Пошевеливайся! Всыпьте ему хорошенько, капитан!
Вовсе не собираясь следовать совету боцмана, баронет тем не менее неотрывно следил за каждым движением ирландца, готовый при малейшем подозрении прострелить ему череп.
Последним усилием солдат выбрался из тесноты туннеля и, резко выпрямившись, оказался в заминированной камере, достаточно просторной, чтобы встать во весь рост и даже свободно передвигаться.
Сэр Уильям, отбросив фонарь, одним тигриным прыжком очутился возле ирландца и схватил его за горло.
– Нет, приятель, – прошипел он, – с бермудскими корсарами такие шутки не пройдут. Руки вверх, или я стреляю!