Едва лишь Люсьен закончил свой рассказ, я увидел, что на одну из освещенных луной частей площадки легли две тени — человека и собаки.
Это были тени бандита Орланди и нашего друга Диаманта.
Одновременно мы услышали, как в Соллакаро часы медленно отбивали девять ударов.
Метр Орланди придерживался, по всей вероятности, мнения Людовика XV: тот, как известно, считал, что точность — это вежливость королей.
Невозможно было быть более точным, чем этот король гор, которому Люсьен назначил встречу, когда пробьет девять.
Заметив его, мы оба поднялись.
VIII
— Вы не один, господин Люсьен? — спросил бандит.
— Пусть это вас не волнует, Орланди, этот господин — мой друг, он слышал о вас и захотел познакомиться с вами. Я не стал отказывать ему в этом удовольствии.
— Добро пожаловать к нам в провинцию, сударь, — проговорил бандит, поклонившись и сделав затем несколько шагов в нашу сторону.
Я поздоровался с ним как можно вежливее.
— Вы, наверное, уже давно пришли сюда? — спросил Орланди.
— Да, двадцать минут назад.
— Точно, я слышал голос Диаманта, когда он выл у Муккио, и уже прошло четверть часа, как он ко мне присоединился. Это доброе и верное животное, не так ли, господин Люсьен?
— Да, именно так, Орланди, доброе и верное, — ответил Люсьен, гладя Диаманта.
— Но если вы знали, что господин Люсьен здесь, — спросил я, — почему вы не пришли раньше?
— Потому что у нас встреча в девять, — ответил бандит, — и неправильно приходить как на четверть часа раньше, так и на четверть часа позже.
— Это упрек мне, Орланди? — поинтересовался, улыбаясь, Люсьен.
— Нет, сударь, у вас, возможно, для этого были причины, вы ведь не один и, вероятно, из-за друга нарушили свои привычки, ведь вы, господин Люсьен, пунктуальный человек, и я это знаю лучше, чем кто-либо другой, слава Богу! Вы, сударь, достаточно часто из-за меня беспокоитесь.
— Не стоит благодарить меня за это, Орланди, потому что этот раз, возможно, будет последним.
— Мы не могли бы перекинуться парой слов по этому поводу, господин Люсьен? — спросил бандит.
— Да, если хотите, идите за мной.
— Как прикажете…
Люсьен повернулся ко мне:
— Надеюсь, вы меня извините?
— О чем вы говорите, конечно!
Оба отошли и поднялись в пролом, откуда нас увидел Орланди. Они остановились там, выделяясь на фоне крепости в свете луны, как бы омывавшем контуры их темных силуэтов жидким серебром.
Теперь я мог рассмотреть Орланди более внимательно.
Это был высокий мужчина с длинной бородой, одетый почти так же, как и молодой де Франки, за исключением того, что его костюм носил следы постоянного проживания в лесу: колючего кустарника, через который ему неоднократно приходилось спасаться бегством, и земли, на которой он спал каждую ночь.
Я не мог знать, о чем они говорили, во-первых, потому что они были шагах в двадцати от меня, а во-вторых, потому что они говорили на корсиканском диалекте.
Но по их жестам я сразу понял, что бандит очень горячо опровергал доводы молодого человека, а тот приводил их со спокойствием, делающим честь той беспристрастности, с какой он вмешался в это дело.
В конце концов жестикуляция Орланди стала не такой быстрой, но более энергичной, речь его, кажется, не была уже такой напористой; он опустил голову и наконец через какое-то время протянул руку молодому человеку.
Совещание, по всей вероятности, закончилось, так как оба корсиканца вернулись ко мне.