Прямо под мальчиками, в двух милях от травянистой равнины, находится ферма Тёнис-крааль. Дом большой, с голландским фронтоном, крытый тростником. В загоне лошади, много лошадей: отец близнецов – богатый человек. Из трубы над помещением для слуг валил дым, и до мальчиков слабо донесся стук топора.
На краю Шон остановился и сел на траву. Ухватившись за босую грязную ступню, он пристроил ее на колено. Сегодня он вытащил из ступни шип, и теперь рану залепила грязь. Гаррик опустился рядом с ним.
– Парень, тебе будет больно, когда мама помажет йодом, – злорадно произнес он. – А грязь она выковыряет иголкой. Ой, как же ты завопишь – так завопишь, что голова расколется!
Шон не обратил внимания на его слова. Он взял травинку и принялся очищать рану. Гаррик с интересом наблюдал за братом.
Близнецы были совсем непохожи друг на друга. Шон уже начал обретать мужские очертания: раздался в плечах, и сквозь еще детские контуры тела проступали жесткие мышцы. У него была яркая внешность: черные волосы, смуглая от загара кожа, губы и щеки алеют от свежей молодой крови, а глаза – темно-синие, как вода горного озера.
Гаррик же изящный, с девичьими запястьями и лодыжками. Волосы у него светло-каштанового цвета, клочковатые на шее, кожа веснушчатая, а нос и края век красные от непроходящей сенной лихорадки. Он быстро утратил интерес к хирургическим занятиям Шона и принялся теребить ухо Тинкера; это нарушило ритм частого собачьего дыхания, Тинкер дважды сглотнул, и с кончика его языка капнула слюна. Гаррик поднял голову и посмотрел вниз по склону.
Чуть ниже начиналось узкое, заросшее кустарником ущелье. У Гаррика перехватило дыхание.
– Шон, посмотри туда, вон, рядом с кустом!
Голос его дрожал от возбуждения.
– Что там? – удивился Шон. И сразу увидел. – Держи Тинкера.
Гаррик схватил собаку за ошейник, чтобы та не начала погоню.
– Это самый большой старый инконка в мире! – выдохнул Гаррик.
Шон был слишком увлечен, чтобы ответить.
Из густых зарослей осторожно выбирался самец антилопы-чекан. Крупный самец, почерневший от многих прожитых лет; светлые области на его горбах выцвели и стали похожи на старые меловые пятна. Уши были насторожены, а спиральные рога высоко подняты. Крупный, как пони, но ступающий грациозно, он вышел на открытое место. Остановился и в поисках опасности повел головой из стороны в сторону, потом по диагонали прошел по откосу и исчез в другом ущелье.
Мгновение после его исчезновения близнецы сидели неподвижно, потом одновременно загалдели:
– Видел его, эй, видел его рога?
– Так близко к дому! Раньше мы его никогда не встречали.
Мальчики вскочили, продолжая возбужденно разговаривать, и это возбуждение передалось Тинкеру. Пес с лаем стал бегать вокруг них. Через несколько секунд переполоха Шон решительно захватил инициативу, перекричав брата:
– Бьюсь об заклад, он здесь прячется каждый день. Не выходит, пока светло, и появляется только по ночам. Пошли посмотрим.
И Шон первым начал спускаться по склону.
На краю зарослей кустарника, в небольшой нише, где было темно и прохладно, а земля усеяна опавшими листьями, ребята отыскали убежище чекана. Земля утоптана копытами, повсюду разбросан помет, и видно место, где самец лежал. На ворохе листьев осталось несколько серых шерстинок. Шон наклонился и подобрал их.
– Как нам его изловить?
– Можно выкопать яму и поставить заостренные колья, – с готовностью предложил Гаррик.
– А кто будет копать – ты, что ли? – спросил Шон.
– Ты бы помог.
– Яма должна быть очень глубокая, – усомнился Шон.
Наступила тишина – оба задумались, понимая, сколько труда уйдет на подготовку западни. Никто из них больше не упоминал об этой затее.
– Можно позвать других ребят из города и погонять его керри, – сказал Шон.
– Сколько мы с ними охотились? Наверно, раз сто, не меньше, и даже вшивого дукера[2] не завалили, тем более чекана. – Гаррик, поколебавшись, продолжил: – К тому же помнишь, что инконка сделал с Фрэнком ван Эссеном? Когда чекан перестал лягать Фрэнка, пришлось все кишки заталкивать обратно в дыру в животе!