Крохотная ямка, почти незаметная для чужого глаза. Данилин смутно сознает: она-то и прячет ответ на то, что его тревожит.
1
Данилин толкнул дверь и выбежал. Темнота уже сомкнулась, грохот выстрела растаял в ней.
— Антон! Ты с ума сошел!
Это Вера крикнула ему вдогонку. Когда ударило, Данилин заставил ее сесть на пол. Она хотела подняться, побежать за ним, оттащить от двери, но не смогла. Как-то сразу обессилела. Но утюг она не выпустила, сидела на полу и машинально водила утюгом по паркету. Прерванная работа еще не замерла в ее руке.
— Ни черта! — сказал Данилин. — Темно!
Было нелепо сразу же, очертя голову, искать кого-то. Он сообразил это, и тотчас, как запоздавшее эхо, его настиг страх. Пригнувшись, он шагнул к торшеру, выключил свет. Темнота влилась в дом.
Потом Данилин помог Вере встать. Он отнял у жены утюг, обнял ее. Голые плечи Веры вздрагивали.
Они стояли, прислушиваясь к тишине, не доверяя ей. Угрожающе громко щелкали стенные часы.
— Ничего страшного, — с усилием сказал Данилин. — Какой-то головорез… Сумасшедший… Ошибся адресом, только и всего.
Однако сам он подавлял в себе нервную дрожь ожидания. Чего? Может быть, следующего выстрела…
В соседней комнате заворочалась в постели Марьяшка, что-то забормотала. Вера хотела броситься к ней.
— Не надо, Веро́шка! — Данилин ловил ее ускользающие плечи.
— Пусти!
— Еще больше напугаешь ее. Пусть спит.
Марьяша затихла — набегалась, ничем не разбудишь. Но Вера опять встрепенулась:
— Пусти!
Данилин еще крепче прижал к себе Веру.
Тишина, оцепившая дом, порвалась. Сквозь нее сочилась перебранка, сначала лениво, потом все громче и злее. Один голос, должно быть стариковский, укорял кого-то, а другой нехотя сумрачно оправдывался. Протяжно взвыла сирена.
— Полицейская машина, — сказал Данилин.
Пробудились еще голоса, и все они слились в сплошной трезвон. Вой сирены перекрыл их. Машина промчалась мимо коттеджа, блеснув фарами.
Голоса растаяли. Тишина вернулась, теперь уже безопасная, прочная; Данилин зажег свет и бодро сказал:
— Отбой тревоги!
Вера смотрела на него молча. На ее каштановых волосах белели крупинки штукатурки. Он смахнул их, потом откинул продырявленную штору.
— Антон! Что ты делаешь?
Вера тормошила его, тянула назад. Он не двинулся с места. Расставив ноги, — крепкие ноги бывшего футболиста, — он разглядывал отверстие в стекле Трещины от пробоины расползлись до самой рамы. Морозно-белые, они четко выделялись на фоне безгласной темени.
— Все, девочка, все. Взяли голубчика. Ты же слышала.
— А если не его?
— Нас же охраняют все-таки. — Он небрежно, как можно более небрежно, задернул штору.
Озноб страха еще не отпустил Веру.
— Африка, Верошка! Народ темпераментный.
Это был первый выстрел, услышанный Данилиным в Джезирэ. Первый за весь год.
— И часто они?
— Что?
— Палят тут…
— Да брось ты, девочка, перестань. С какой стати нас убивать! Лоцман, морской извозчик, — подумаешь, фигура.
Он взобрался на стул. Над платяным шкафом в стене чернела ямка, которой раньше не было. Данилин нащупал пальцем пулю и вытащил.
Потом он сел к телефону, набрал номер и услышал хрипловатый, с одышкой, бас капитана Азиза, начальника полиции. Азиз переспрашивал, и Данилину пришлось раздельно повторять все. Он ерзал на табуретке. Как по-английски «пуля»? Только что произнес это слово и сразу забыл. Вера подсказывала. Азиз записывал очень долго, оглушительно дышал в трубку.
Данилину хотелось спросить прямо: взяли стрелка, увезли, или он еще гуляет на свободе? Но вопросы задавал Азиз, и приходилось терпеть. Данилин мысленно видел на другом конце провода прилежного, тучного, очень уставшего человека. Капитан Азиз внушал симпатию, смешанную с состраданием. Нелегко ведь такому толстяку, да еще в жару.
— Карош, мистер Даниель, — сказал Азиз. — В котором часу это случилось?
— В начале восьмого.
— Тогда ясно, мистер Даниель. Вам больше нечего опасаться. Мы задержали преступника.
В голосе капитана не было ни радости, ни торжества — только усталость.
— Блестяще, господин капитан!
— Да, карош, — согласился Азиз. — Время и место совпадают, так что сомнений нет никаких. Не волнуйтесь. Мы не спускаем глаз с вашего квартала.
— Спасибо, капитан. Кто же он?
— Разбираемся. Вы знаете, мистер Даниель, тут есть опасные фанатики.