– Что ты собираешься ей сказать? – шипит он.
– Не волнуйся, все будет в порядке, – бормочу я.
В дверь опять начинают молотить, так громко, что проснулся бы и мертвый. Дверь трясется – кто-то пытается открыть ее снаружи. Я бросаюсь к ней и отодвигаю задвижку. На крыльце стоят Олаф, усталый и настороженный, и огромная женщина в дубленке. Полагаю, это и есть Иша. Будучи на несколько дюймов выше Олафа и на целый фут шире, она выглядит довольно грозно. Ее щеки испещрены красными прожилками – вид у нее такой, будто она разделывала мясную тушу и не озаботилась вытереть после этого лицо. Что за срочность? Почему им обязательно надо было являться в такую рань?
Карие глаза Иши вспыхивают, она поднимает руку в перчатке к своему глазу, смотрит сверху вниз на мой и спрашивает громким басом:
– Это сделало дерево?
Я сглатываю и едва заметно киваю.
Иша хмурится, глядя на меня, как будто хочет сказать, что я слишком взрослая, чтобы лазить по деревьям.
– Как?
Я пожимаю плечами и отвожу взгляд. Врач сказал мне, что такое случается нередко – разум блокирует то, что предшествовало получению серьезного увечья, и воспоминания вернутся, когда я буду к этому готова. Но мне все равно тошно оттого, что я ничего не могу вспомнить. Ведь я не залезала на это дерево с тех самых пор, когда была ребенком… по правде сказать, я вообще не знаю, что я на нем делала.
Иша неодобрительно фыркает и смотрит за мою спину.
– Mora di? – Я качаю головой, и она пробует спросить еще раз:
– Mora di – твоя мать? Она ведь с тобой, да?
Mora di – вот что повторял Олаф, когда высадил меня у домика Мормор минувшей ночью. Ну конечно же, увидев в окне свет, он начал спрашивать о маме, решив, что в доме находится она. Не мог же он догадаться, что в домике Мормор поселился этот гот.
– Нет, мамы здесь нет. – Я открыла дверь только наполовину. Даже отсюда я чувствую, какой паникой охвачен Стиг. Если бы в доме была задняя дверь, он – я в этом убеждена – давно бы уже смылся.
Иша бормочет что-то по-норвежски, и Олаф отшатывается. Она выпрямляется в весь свой внушительный рост.
– Мы войдем. – Это звучит отнюдь не как просьба.
Я отступаю в сторону, но делаю это недостаточно быстро. Когда Иша протискивается мимо, я чувствую, как меня наполняют исходящие от нее гордость и сила. Дубленка не в состоянии передать многое – она как музыкальный инструмент, который может издавать только одну ноту, но эта нота звучит громко и не фальшиво. Она говорит о глубинной сущности человека, и каждая клеточка существа Иши громко возглашает, что по сути своей она воин.
К ним, радостно лая, подскакивает Гэндальф, и Олаф опускается на одно колено. Не знаю, кто из них двоих дарит другому больше поцелуев. Иша любовно гладит пса по голове.
– Мы из-за тебя так беспокоились! Конечно же, ты явился сюда, непослушный ты беглец!
Дверь ванной издает чуть слышный скрип, и Иша тут же выпрямляется:
– Кто здесь? – Она делает шаг вперед, и в комнату осторожно входит Стиг.
Иша изумленно поднимает брови:
– Ты кто? – Она окидывает его взглядом с ног до головы, замечая и странную одежду, и древесные щепки в его волосах.
Я, не раздумывая, говорю:
– Это друг нашей семьи. – Затем уставляюсь в пол, досадуя на себя из-за того, что просто не сказала ей правду.
Гэндальф обегает вокруг дивана и послушно садится у ног Стига. И парнишка, и пес смотрят на меня с мольбой, и я чуть заметно качаю головой. Я чувствую себя виноватой из-за того, что Стигу пришлось спать в дровяном сарае, но мне все равно не нравится, что из-за него я вынуждена лгать.
Стиг выходит вперед и протягивает руку:
– Jeg heter Stig. – Парень подходит к Ише с таким уверенным видом, словно он здесь на законных правах. Она задает ему несколько вопросов по-норвежски и кивает, когда он отвечает на них. Похоже, его ответы ее удовлетворяют, и она проходит на кухню, сняв перчатки и шарф, кладет их на стол и открывает стенной шкаф-кладовку. Потом, пробормотав что-то себе под нос, открывает еще один. Стиг вопросительно поднимает бровь, но я только молча пожимаю плечами. Я понятия не имею, что она делает, а спрашивать не хочу.
Иша захлопывает дверцу стенного шкафа и поворачивает ко мне свое грозное лицо:
– Сколько Стигу лет?
Стиг начинает было отвечать, но Иша вскидывает руку, чтобы он замолчал. Я смотрю на него и сглатываю, пытаясь угадать его возраст.
– Э-э, семнадцать.
Стиг кивает, и я облегченно вздыхаю, но Иша еще не закончила: – А когда Стиг приехал?