— Думаю, ты прав, — тихо согласился Реций, когда со скутеров спрыгнули военные с автоматами наперевес и двинулись к нам.
Анатольев Анатолий Анатольевич — или как его звали подчинённые «Толь-в-кубе», а иногда и просто «Рулон» — являл собой тот тип военных, про которых можно сказать только одно: тупица.
Это был человек с полным отсутствием эмпатии, привыкший к доминированию во всём и в случае необходимости способный на самопожертвование — подчинёнными, в первую очередь, ибо свято верил в посмертную награду и почёт. Его мало волновала помощь государству, главное — это его портрет, награды, пенсия и перечисление заслуг на пожелтевшей распечатке. До планеты в целом ему, как это и полагается генерал-майору, никакого дела не было, равно как и до таких понятий, как душа, сердце, совесть, добро…
Нас доставили под прицелом автоматов в штаб, а там, как только мы предстали перед взором командующего, Арь опрометчиво заявил:
— Бесстыжее ты отродье, позоришь звание Солнечного дайтьи!
Толь-в-кубе сощурил маленькие глазки, отчего те почти полностью скрылись за красными раздутыми щеками с мелкой венозной сеткой, и пригрозил:
— Старик, ты мне тут сказы не сказывай. Лучше по-хорошему. Я тут не первый год служу, и при мне ещё никто извне в город не прорывался. Немедленно отвечайте! Первое: откуда вы? Второе: кто вас послал и с какой целью? Третье: сколько вас ожидается и когда?
И в последующие полчаса мы с Рецием, открыв рты, восхищённо слушали, как Арь дипломатично ставил на место главнокомандующего, одновременно хрестоматийно вбивая в мозги Толика все свои заслуги перед Отечеством.
— …так что, дряхлый рубероид, — закинув ногу на ногу, завершил свою отповедь Арь, — только посмей теперь рот открыть без моего разрешения! Раздавлю, и имени твоего никто не посмеет вспомнить.
«Отменно блефует! — с гордостью за старика отметил я. — Импровизация — высший пилотаж!»
Толик, вспотевший, как медведь в бане, быстренько распорядился насчёт нашего размещения, а после вызвался сам провести экскурсию по городу, полностью поверив россказням Солнечного дайтьи о том, что «мы прибыли с официальным ответом из одного очень… очень… важного измерения».
— А коллайдер давно в работе? — буднично интересовался я, пока мы ехали в метро по закрытой правительственной ветке. — Хотелось бы уверенности в нашем возвращении, чтобы не получилось так, как вышло. На нас напал отряд повстанцев, пытавшихся уничтожить портал с нашей стороны.
— Не беспокойтесь! Коллайдер уже как пятьсот лет в непрерывной работе, — нахмурился Толь-в-кубе. — Правда, мы всё время пытались открыть портал в ваше измерение, да никак не удавалось. Врата давно запечатаны, а нам мощности, видимо, не хватало.
— Но для распечатывания других Врат мощности у вас достаточно. Почему же именно с нашим измерением возникли проблемы? — прислушивался я к собственным ощущениям, попутно отмечая приличную скорость движения поезда.
— Думаю, всё дело в его, простите, «карманном» статусе, — заискивающе улыбнулся мне Толик. — Раньше здесь всё работало, все порталы открывались без проблем, но после войны и последующего за ней планетарного катаклизма многое пришло в упадок. Да и сами знаете, что пирамиды поломали, кристаллы с верхушек сняли и спрятали. Пришлось всё заново начинать: и строительство железных дорог, и туннелей, и многого другого… — При этих словах Реций заметно побледнел, уставившись невидящими глазами себе под ноги, и я решил позже выяснить причину подобной реакции. Теперь главное, чтобы Толян ничего не заподозрил, и я быстренько перевёл внимание на себя:
— Разве это не старые туннели?
— Старые, — недовольно поджал губы Толь, когда понял, что со мной не получится придать себе важности, — туннели здесь давно проложены. Точно определить не можем, но не меньше двух миллионов лет. Хотя это вовсе не означает, что мы ничего нового не сделали! Мы пытались открыть Врата в ваш мир, но, честное слово, просто не смогли. Что-то помешало нам. Только дважды видели, как открывался проход с вашей стороны. Вы не должны таить обиду! Мы сами кое-как выживали…
— А что у вас с энергией? — перебил его я.
— Её достаточно вырабатывается, хотя электрифицированная подземка начала функционировать сравнительно недавно. Какое-то время мы пытались эксплуатировать старые туннели, но в изменившихся условиях их частенько затапливало, поэтому мы долго строили новые. Первые переселенцы пользовались примитивными подземными дорогами, где поезда ходили на локомотивной, паровой тяге. И только лет двести назад правительство решило протянуть нынешние электрические провода. Невозможно уже было открыто пользоваться старыми источниками электроэнергии, а тайно — это означало обречь себя на появление неизбежных сплетен и недоверия со стороны граждан. Поколения людей сменялись одно за другим, как мы и планировали изначально, да некоторые молодые люди всё равно задавали вопросы… неудобные, скажем так, вопросы. Вот нам и пришлось создать глобальную историческую науку, в которой ни слова бы не говорилось о подлинных фактах.