Алексей Петрович нисколько не сомневался, что порубка сада произведена топорами, найденными в сторожке. Но уверенность — одно, а вещественное доказательство — другое. Эти-то доказательства он и хотел найти сейчас.
Дочка Захара Ивановича — Варя — имела отдельную небольшую комнату с двумя окнами в огород. Здесь стояла ее кровать, покрытая белым тканьевым одеялом, рядом с ней — сундук. («Наверное, с приданым», — подумал Корж.) Простенок между окнами занимал стол с грудой учебников и тетрадей на нем — Варя готовилась к поступлению в институт. Комната была маленькой, светлой, уютной и как нельзя лучше подходила для оборудования в ней походной фотолаборатории. Здесь никто не мог помешать, тем более, что сама хозяйка уехала сегодня в город на консультацию и должна вернуться не раньше чем дня через два. Корж попросил разрешения воспользоваться комнатой.
— Пожалуйста, что за разговоры! Располагайтесь как дома.
— И чем бы нибудь занавесить окна…
— Найдем. Чтобы совсем темно было?
— Да, нужно так.
Захар Иванович принес ватное одеяло и брезент.
— Давайте я вам помогу.
Вдвоем они плотно закрыли каждую щелочку, и в комнате стало темно, как в осеннюю непогожую ночь. Алексей Петрович приспособил настольную лампу-молнию, предварительно сняв с нее абажур. На линзу карманного фонаря он надел колпак с красным стеклом — получился лабораторный фонарь. Развел проявитель и закрепитель, разлил по кюветам. Можно было начинать. В дверь заглянул Захар Иванович:
— Вам ничего больше не нужно?
— Вроде бы нет…
Председатель потоптался на месте, словно вспоминая, не забыл ли чего.
— Ну, тогда я ушел. Замкните за мной, — никто мешать не будет.
Захару Ивановичу очень хотелось узнать, что интересного нашел Корж в сторожке Быхина, но он счел неуместным лезть в чужие дела с расспросами, тем более в дела следователя.
Алексей Петрович делал первый негатив. Обрубок лежал на краю стола. Лампа освещала срез не прямо, а сбоку. При этом, каждый выступ от зазубрин давал тень и был виден особенно четко.
Негатив получился удачный. Можно продолжать дальше. В уголке стекла на чистом поле Корж сделал по эмульсии царапину, чтобы не спутать срезы после порубки со своими, сделанными топорами из сторожки.
Время тянулось медленно. Если бы наука и техника могли создать аппарат, дающий сразу позитив на бумаге! Сколько драгоценных часов уходит на изготовление хотя бы трех-четырех фотографий, да притом еще в примитивных, а зачастую совсем почти невозможных условиях!
Сейчас, правда, Алексей Петрович не мог пожаловаться на свою лабораторию. Здесь было чисто и просторно, но от этого все же дело не двигалось быстрее. Он обработал все четыре негатива и тщательно промыл в воде. Теперь нужно было сушить их — самое нудное и неприятное занятие, отнимающее больше всего времени. Алексей Петрович достал папиросу и вышел на крыльцо.
Вечерело. От домов и деревьев на землю легли длинные тени. С пастбища возвращалось стадо. Не спеша, степенно шли коровы. Впритруску, с громким блеяньем торопились по домам овцы. Хозяйки встречали их с корками хлеба, призывно маня: «Баря, барь-барь!..» По дороге, устало передвигая ноги, с большой кожаной сумкой через плечо брел старик-пастух. Парнишка-подпасок оглушительно щелкал кнутом, выгоняя из закоулков отставшую скотину. Пыль, поднятая сотнями копыт, медленно оседала за стадом. От реки потянуло прохладой. Кое-где со дворов слышался уже звон молочных струй о подойник. Постепенно все затихало в деревне.
Вскоре были готовы отпечатки на бумаге. Алексей Петрович не стал их сушить и немедленно принялся за сличение срезов.
Даже на первый беглый взгляд срезы походили друг на друга как две капли воды. Корж сосчитал количество наиболее характерных линий на том и другом экземпляре — тоже одинаково. Теперь Алексей Петрович мог документально доказать, что сад вырубили именно теми топорами, которые лежат сейчас под топчаном в сторожке Быхина. Но Корж решил провести третью, окончательную проверку.
В строго определенных местах он разрезал фотографии пополам, перпендикулярно к линиям от зазубрин. Потом взял половинку от старого среза и аккуратно, стараясь соединить линию с линией, попытался приставить ее к половинке со своим срезом. Линии должны были сойтись абсолютно точно. Должны были. Но… вопреки всем ожиданиям, вопреки самой логике, они не сошлись… От неожиданности у Алексея Петровича выступила испарина на лбу. Что за чертовщина!.. Как могло такое получиться!.. Диаметры обрубков с той и другой стороны одинаковы. Изображения на фотографиях тоже одного размера. Срезы в первом и втором случаях сделаны одними и теми же топорами. Так в чем же дело?.. Почему линии на фотографии с первого среза расположены плотнее друг к другу и занимают по ширине меньше места, чем абсолютно такие же по рисунку линии на срезе, сделанном Коржем?.. Почему, черт возьми?.. Алексей Петрович ничего не понимал. Он снова начал, теперь уже вслух, перечислять все условия, предшествовавшие съемке: