— Как ваше здоровье?
— Спасибо, — вяло ответил инженер, пытаясь угадать, что это за гостья, и не мог. Наконец не утерпел, спросил — Простите, а вы кто такая, откуда знаете меня?
— Я вас не знаю. И вы меня. Хоть и работаем на одном заводе. Меня от завкома послали проведать вас и вот кое-что передать.
— А-а… Большое спасибо. Только не нужно бы… — Горькое чувство скривило губы инженера.
— Ну, как это!.. Вы же один пока живете, вас и проведать некому. — Она развернула на тумбочке сверток. — Вот поесть я принесла и фруктовой воды бутылку. Кисленькая, лимонная…
Они поговорили минут пять в присутствии сестры, и посетительница ушла.
Вскоре Прокопенко захотел пить. Достал бутылку, налил полный стакан и с удовольствием выпил холодную, сладко-кислую воду.
А в это время главному врачу позвонили с Н-ского завода и справились о состоянии здоровья инженера Прокопенко.
Главный врач удивленно поднял брови.
— Да ведь от вас только что была какая-то гражданка.
— От нас?..
— Да.
— Вы что-нибудь путаете, мы еще никого не посылали.
— Сию минуту ушла…
— Как ее фамилия?
— Вот уж этого-то я, не спрашивал. Она сказала, что послана от завкома, и даже принесла что-то…
— Уверяю вас: мы никого не посылали. Тут какое-то недоразумение.
— Это мы выясним. Сейчас я спрошу больного, может… — Он не успел договорить: в кабинет ворвалась бледная сестра.
— С больным… с этим… плохо!..
Когда главный врач вбежал в палату, Прокопенко корчился в предсмертной агонии. Лоб его покрылся крупными градинами пота, на губах набиралась и пузырилась пена.
С соседних коек, приподнявшись на локтях, испуганно смотрели больные.
Помощь была уже бесполезна. Через несколько минут Прокопенко затих. Лицо его сразу начало принимать серый, землистый оттенок.
В палате толпились сбежавшиеся врачи, сестры. Главный врач распорядился забрать все принесенное неизвестной и вернулся к телефону. Позвонил в Управление НКВД.
Прибывший оттуда судебно-медицинский эксперт задал главному врачу несколько вопросов.
— Когда поступил к вам больной?
— Вчера утром.
— Диагноз?
— Сердечный припадок на нервной почве.
— Вы не пытались выяснить причину?
— Больной ничего не помнил. Стало плохо — и все.
— Кто он?
— Инженер Н-ского завода.
«Вот как!»— подумал эксперт. Он работал с Коржем и знал, что того интересует абсолютно все, так или иначе связанное с заводом.
Он приступил к вскрытию тела.
Было установлено отравление сильно действующим ядом. И странно: яд был точно таким, какой когда-то нашли у парашютистов. Сейчас уже эксперт счел необходимым позвонить Коржу.
Алексей Петрович не заставил себя ждать.
Прежде всего он поинтересовался, кто приходил к больному с передачей.
Главный врач виновато развел руками.
— Вы понимаете, я даже не спросил. Какая-то женщина. Сказала, что послана от завкома.
— Внешность ее обрисовать можете?
Врач начал вспоминать.
— В лицо узнали бы?
— Конечно.
Алексей Петрович показал ему фотографию Соньки Долговой. Врач испуганно посмотрел на Коржа.
— Она…
— Все ясно.
Корж закусил губу… Подумал: «Вот кто был у Оливареса на заводе! Он не оправдал его надежд и поплатился жизнью…»
Круг сужается
На квартире Прокопенко был произведен тщательный обыск. Он ничего не дал.
Корж побеседовал с соседями, расспросил, как жил инженер. Оказалось, что жил он неприметно и тихо. Не приходил ли кто-нибудь к нему? Нет, он как-то нелюдимо жил в последнее время. Только однажды, возвращаясь из магазина вечером, соседская старушка видела: к Прокопенко звонил какой-то неизвестный. Какой он из себя? А кто его знает! Не интересовалась и примечать не стала. Заметила только, что левая нога у него деревянная.
Вечером Корж сидел в сквере над Волгой. Он выбрал самую отдаленную скамейку в тихом, почти совсем не посещаемом уголке.
За рекой медленно догорала заря. Луга да и сама волжская даль постепенно заволакивались сизой дымкой. На мачтах судов, стоявших под горой, мигали первые слабые огоньки. Где-то справа слышались приглушенные расстоянием говор и смех гуляющих, а здесь тишина не нарушалась ничем.
Сержант Герасимова пришла точно в назначенное время.
Корж приветливо улыбнулся ей.
— Счастлив будет тот, кто добьется вашей любви.
— Почему?
— Не придется мучиться и страдать, ожидая свидания. Вы приходите аккуратно.