На пути к славе
Сценка
Действующие лица:
Александр Васильевич Аметистов — режиссер
Варвара Дмитриевна Комарова — посетительница
Кабинет режиссера. Аметистов один. За сценой раздается шум.
Аметистов. Подходит к окну, смотрит, затем, вздохнув, говорит: — Опять кто-то стремится прорваться к славе… О господи!
Дверь с шумом широко открывается. Стремительно входит Комарова, женщина лет под пятьдесят, кричаще, ярко одетая. В руках пестрый зонтик.
Комарова. Это вы режиссер Аметистов?
Аметистов. Да, я.
Комарова. А я мать Танечки.
Аметистов. Очень прия… Простите, какой Танечки?
Комарова. Танечки Комаровой. Которая вчера у вас была и вы с ней очень грубо разговаривали…
Аметистов, А, вспоминаю, вспоминаю. Такая невысокая блондинка… Да. Был у меня с ней разговор.
Комарова. Как можно назвать это разговором, когда вы просто-напросто грубо заявили, что у нее нет таланта.
Аметистов. Простите, но я сказал ей это вежливо… Да, увы, сценического таланта у вашей дочери нет.
Комарова. У моей дочери?!
Аметистов. Да, у вашей дочери. Нет таланта. Чего нет, того нет.
Комарова. Вы соображаете, что говорите?
Аметистов. Да, немножко соображаю.
Комарова. Ничего вы не соображаете и ничего не понимаете. У моей дочери есть талант. Я не боюсь этого слова, но моя дочь создана для сцены. И для кино тоже…
Аметистов (мягко). Послушайте меня. Я, конечно, понимаю материнское сердце, но что поделаешь, если ваша дочь не рождена для сцены. Пожалуйста, поймите меня. Вот я не умею играть иа виолончели, нет у меня музыкальных способностей, и я не требую, чтобы меня приняли в оркестр Большого театра.
Комарова. Тому, что нет способностей у вас, я могу поверить. Но моя дочь очень талантлива. Еще совсем крошкой она сыграла в школьном спектакле попрыгунью-стрекозу, и это было замечательно. А на дне рождения моей сестры, а ее тети Зины опа так живо прочла стихотворение, что…
Аметистов. Ах, но это же совсем не то. Детский лепет всегда умиляет. Но тут дело серьезное, большое искусство, профессионализм. Лучи театральных прожекторов могут освещать только тех, кто талантлив. Но, к сожалению, ваша дочь талантом не обладает. Лучи прожектора не могут ее освещать.
Комарова. Я пришла не для того, чтобы выслушивать ваши глупости. Подобную ерунду может изрекать только тип, ничего в искусстве не понимающий. (Стучит зонтиком по столу.) Вы меня слышите? Моя дочь очень талантлива, и она должна сниматься в кинокартине!
Аметистов. Я бы попросил вас разговаривать без помощи зонтика.
Комарова. Я буду разговаривать так, как сочту нужным. Я вас серьезно спрашиваю: будет моя дочь сниматься в вашей картине?
Аметистов. Я вам уже сказал. Могу повторить; нет, нет и нет. Для того, чтобы стать артисткой, у нее нет никаких данных.
Комарова. Я вам скажу, кто вы. Вы угроза обществу. Вы спекулянт от искусства. Вы… вы невежда! Сказать такую нелепость про Татьяну Комарову, мою дочь! Поймите наконец, что моя дочь, во-первых (стучит зонтиком по столу), обладает незаурядным, оригинальным талантом. Во-вторых, она (стучит зонтиком), она удивительно изящна. В-третьих (стучит), она очень элегантна. Одевается с колоссальным вкусом. Правда, у нее есть с кого брать пример (самодовольно оглядывает себя). В-четвертых…
Аметистов (кричит). Но таланта! У нее! Нет! Нет! Нет! Артистического! Таланта! Нету!
Комарова. Ах, боже мой, какой же он тупица!.. Ну, будем говорить спокойно и серьезно. Ну, посудите сами, кто лучше знает, есть ли талант у Тани Комаровой, вы, совершенно чужой ей человек, или я, ее мать? А? Ага! Молчите! Нечего сказать. Тогда я скажу. Я буду писать, жаловаться на вас во все инстанции. Я буду…
Аметистов. Стоп! Довольно! (Пристально смотрит на нее.) Помолчите немного. (Встает, подходит к ней. Снова внимательно оглядывает ее. Говорит торжественно и серьезно.) Приглашаю сниматься в моей картине…
Комарова. Ну, наконец-то! (Облегченно вздыхает.) И поверьте, вы не раскаетесь. Ведь моя Танюша…
Аметистов. Вы меня не поняли. Я приглашаю сниматься в моей картине не Танечку, а вас. Вас лично. Поняли?
Комарова. Меня?!
Аметистов. Да. Вас. Вас. Ваше имя-отчество?
Комарова. Варвара Дмитриевна.
Аметистов. Пожалуйста, Варвара Дмитриевна, выслушайте меня спокойно и внимательно. Для картины, которую я ставлю, нужна исполнительница на роль склочницы и скандалистки.
Комарова. Да… Да как вы смеете? Вы издеваетесь надо мной?
Аметистов. Варвара Дмитриевна, я говорю совершенно серьезно и отвечаю за свои слова. Дело в том, что как раз у вас есть талант… Да, да, не перебивайте. И талант и сценический темперамент… И, пожалуйста, поймите меня правильно, без обиды, но у вас весьма рельефные данные, чтобы сыграть эту роль с блеском. И уверяю, вас ожидает успех. Сейчас мы с вами подпишем договор.
Комарова. Но, послушайте, но, видите ли, я никогда и не мечтала о сценической карьере. Я скромная закройщица, жена, хозяйка, мать. Я думала, что моя Танюша…
Аметистов. Ох, как вы меня замучили со своей Танюшей! Я еще раз вам говорю, у нее таланта столько же, сколько у маринованной миноги.
Комарова. Вы опять грубости говорите!
Аметистов. Извините. Но я говорю правду. Не рождена ваша Танечка ни для сцены, ни для экрана. А вот вы весьма яркая индивидуальность. У вас необычайная характерность и талант налицо. Как говорит моя соседка-старушка — все при вас. Попрошу вас в студию, снимем пробу. Затем директор картины подпишет с вами договор.
Комарова. А Танечка?
Аметистов. Скажете ей все то, что сказал вам я о ней.
Комарова (после раздумья). Хорошо. Я согласна сыграть эту скверную бабу, эту склочницу. Но только в том случае, если будет сниматься и Танечка.
Аметистов (вздыхая). Не зря говорится, что искусство требует жертв… Ладно. Дадим ей рольку. Есть у меня там лицо бессловесное. Развозит на тележке по ресторану цветы, конфеты, шоколад… Вот пусть и сыграет Танечка.
Комарова. Как?! А говорить она совсем не будет? Ну, пожалуйста, хоть немного дайте ей поговорить!
Аметистов. О нет! Если ваша дочь заговорит или, еще того хуже, запоет, то картина с треском провалится. И даже вы ее не спасете.
Комарова. Вы снова хамите! (Хихикая.) Какой наглец!
Аметистов. Ну, пошли на пробу! Зонтик, зонтик не забудьте, Варвара Дмитриевна! (Берет ее под руку и уводит.)
Непробиваемый
Ревизор приехал ровно в девять. Руководителю предприятия он не понравился с первого взгляда. Не понравился Сергею Сергеевичу независимый, самоуверенный вид ревизора, пронзительный, острый взгляд, спокойные манеры, невозмутимость и выдержка.
Но мало ли что кому нравится или не нравится. Ревизор есть ревизор. Ему был предоставлен кабинет главного бухгалтера и отданы ключи от шкафов.
Спустя час главный бухгалтер вошел в кабинет директора с совершенно расстроенным видом:
— Плохи наши дела, Сергей Сергеевич!
— А что такое?! — встревоженно спросил тот.
— Этот ревизор — жох-мужик, дотошный, въедливый. Свое дело знает до мельчайшей детали. Тонкая штучка Его, как видно, на тюрлюлю не проведешь.