— Тогда мы с тобой расстанемся и больше не увидимся. Я тебя из тюрьмы ждать не буду. Зато не надо будет думать о нашей непонятной дружбе. Знаешь, это получается, что одной проблемой будет меньше. И я смогу забраться в кровать, чтоб утонуть в жалости к себе.
— Ты меня считаешь проблемой? Это как-то обидно слышать.
— Пока ты ей еще не стал. Но потом станешь. Когда я немного в себя приду.
— Я за тобой ухаживаю, а ты меня проблемой считаешь? Нет. Это реально обидно.
— Но ты не обиделся.
— Я возмущен до глубины души.
Я посмотрела в его сторону. Ни капли обиды или возмущение. Играет ведь. И плохо играет. Даже не старается.
— Не верю.
— Я знаю, что ты думаешь обо мне сейчас и знаю, что будешь думать потом. Пока у тебя минута слабости, передышка. Вот и позволяешь быть с тобой рядом. Когда ты вновь почувствуешь почву под ногами, то я тебе не буду нужен. Максимум, что мы с тобой будем дружить какое-то время. Ты решишь найти кого-то себе более статусного человека, с которым будет не стыдно появится рядом. Решишь, что мне нужна будет рядом глупая девочка. Но это все будет потом. Пока же мы какое-то время будем просто дружить, находя в проблемах друг друга нужность. Естественно, каждый из нас справиться с этими проблемами в одиночку. Разве ты не переживешь развод? Переживешь. Вер, ты сильная женщина, которая скорее обиделась, чем сломалась. Пару недель и ты опять будешь прорываться вперед. Или я не переживу, что моя мать спит с мужиком, которого я никогда не хочу видеть? Переживу. Живу я же все это время как-то. Пить почти бросил. Курить бросаю. ЗОЖ рулит и все такое.
— Но так хочется, чтоб кто-то понял и поддержал.
— Да. Чтоб кто-то пришел в этот мирок ванной комнаты и разделил его на двоих, прогоняя страх, что больше никогда не сможешь жить в том мире, который прячется за дверью, — сказал Аркадий.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Поэтому и подошел к тебе вчера.
Он переплел свои пальцы с моими. Его лапа почти полностью поглотила мою руку. От него исходила какая-то странная сила и уверенность, которая притягивала. Я осторожно прислонила голову к его груди. Под ухом билось сердце. Спокойный ритм, как часы, монотонный и давно забытый — я и забыла, как это просто сидеть рядом с мужчиной. Память откручивала назад моменты, когда мы с Гришей только начали встречаться. Я вспомнила дом бабушке, где мы сидели на терраске и встречали рассвет, понимая, что после этого рассвета расстанемся с ним до следующего лета. Это был летний роман, который перешел в половину жизни.
— Я никогда не думала, что разведусь с Гришей. Никогда не думала, что он поднимет когда-то на меня руку, — прошептала я. — Никогда. Это была любовь на всю жизнь.
— Чувства не могут длиться всю жизнь. Мы меняемся. Меняются и они. Я бы не стал полагаться на эмоции и чего-либо на них строить. Фундамент получается слишком непрочный.
— Кеш, а на чем тогда строить? На разуме?
— На общем интересе и взглядах. Любовь пройдет, а это останется. Как привычка, от которой сложно избавиться. Блин, я не могу, но хочу курить. Вот до невмоготу и дикого желания. Полгода не курил и не пил. А сегодня сорвался. Из-за этого тебя не уберег.
— Ты тут при чем? — спросила я.
— Как при чем? Если бы голова хорошо соображала, то ничего бы этого не случилось.
— Ты слишком много на себя берешь, — ответила я. — Снизь планку.
— Пойдем курить? — предложил он.
— Не курю.
— Мне-то хочется. Сходим? — предложил Аркадий.
— Ладно, — сдалась я.
— Знаю, что это вредные привычки. И от них надо избавляться. Я стараюсь. Надеюсь, что избавлюсь.
Он помог мне подняться. На кухне за столом сидели почти все. Павел о чем-то разговаривал с дедом Лешей. Мы же прошли в проходную комнату, откуда был выход на балкон. Аркадий откуда-то достал куртку, чтоб накинуть мне на плечи. Балкон был закрытый. Там же стоял табурет, пепельница и пачка сигарет.
— Садись. Точно не будешь сигарету?
— Не буду.
— Все нормально? — спросила Ира, заходя на балкон.
— Нормально, — сказал Аркадий, протягивая пачку с сигаретами. Ира закурила.
— Чего планируешь делать? — спросила Ира.
— А ты? Я уезжать никуда не планирую.
— Хорошо. Уеду я. Сам-то справишься?
— Вер, как ты думаешь, справимся? — насмешливо спросил Аркадий.
— Меня не приплетай.
— А никто и не приплетает. Я всего лишь спрашиваю твое мнение. Вот мать считает, что меня одного оставлять нельзя. Вдруг дурить начну.
— Она тебя лучше знает, чем я, — ответила я.
— Кеш, я серьезно, — сказала Ира.