— Не слишком большой сопливчик? — спросила я.
— Так мы тут в два ручья реветь будем. Сейчас и я к тебе присоединюсь. Не веришь?
— Нет.
— У меня повод есть. Годовщина как-никак.
— И когда все это случилось?
— Два дня назад.
— Ты решил с кем-то познакомиться в годовщину аварии?
— Да. Даже проехался мимо того места.
— Ненормальный.
— Устал от всего этого. А сил на перемены не было, — ответил он. — Как и у тебя. У меня есть такая теория, что если двое людей не могут больше жить по одному, тогда они кого-то находят. Заметь, что когда тебе хорошо, то делиться счастьем нет потребности. Зато горе с кем-то разделить хочется. У тебя пусть не горе, но тяжело, переживать предательство.
— Это даже не предательство. Разочарование в жизни, — ответила я. — У тебя нет такого ощущения, что ты не все сделал в жизни? Не выполнил заданный обществом план?
— Нет. Такого нет. Я никогда не был хорошим мальчиком, который выполнял все школьные задания и учился на пятерки.
— Я хорошо училась.
— Знаю, — ответил он.
— Откуда?
— Мне нравятся хорошие девочки. Всегда хотелось такую хорошую девочку плохому научить.
— Не надо меня ничему учить.
— Тебе необходимо научиться плохому, — забирая у меня стакан, ответил Аркадий. — А стакан подальше, чтоб он опять не познакомился с моей головой.
— Меня вполне устраивает моя жизнь. Она неплохая.
— Только плакать хочется, — ответил он.
— Это нервы.
— Тогда будем их лечить. Смотри, дождь пошел. Утром мы с тобой спорили.
— Мне казалось, что прошла целая вечность между утром и нынешнем времени.
— Из-за нервов. Я тебя хочу поцеловать. Надеюсь, ты сейчас не будешь драться?
Зеленый взгляд. Спокойный и внимательный, скрывающий что-то большее, чем было видно на поверхности. В нем была глубина, которой я раньше ни у кого не замечала.
— Хорошо, — ответила я.
— Сегодня сложный день. Нужно немного расслабиться, чтоб его пережить. Согласна? Нужно отдохнуть, — тихо сказал Аркадий. Наклонился к моим губам. Поцелуй был почти невесомый. Мягким. Нежным и едва уловимым. — Вот так. Целоваться — это нормально. Ничего в поцелуях плохого нет.
— Все равно страшно. Будущее такое непонятное.
— Оно и не должно быть понятным, — ответил Аркадий. — Подремим?
— Хорошо.
Мне вначале показалось, что он опять начнет ко мне приставать. Не начал. Это меня вполне устраивало. Никогда особо не интересовала эта часть жизни. Я не получала какого-то сильного удовольствия от секса. Мне не нравилась близость. По молодости это было приятно, но потом как-то стало ни жарко, ни холодно от того есть ли секс или его нет. Иногда даже радовалась, что не надо на него тратить время. Похоже, Аркадия это тоже не особо волновало, пусть он и говорил иначе. Лежать в обнимку мне нравилось, но вот переходить дальше, я побаивалась. Играть удовольствие, мне совсем не хотелось. На это не было сил. Правда же могла пошатнуть его самооценку.
Я закрыла глаза, слыша, как дождь стучит по окну. Аркадий накрыл нас одеялом и обнял меня. Обычно тишина в квартире пугает. Начинают появляться шорохи, которые включают фанатазию. Кажется, что по пустой квартире кто-то ходит. Здесь такого не было. Эта квартира напоминала уютную берлогу, где можно было проспать до утра.
Его рука скользнула к моей груди. Вначале показалось, что это случайно, но движения повторились. Он гладил мою грудь, ласкал ее, осторожно сминая и тут же отпуская.
— Кеш, — тихо сказала я.
— Расслабься.
— Мы слишком мало друг друга знаем.
— Так узнаем друг друга лучше.
— У тебя нет презерватива. Без защиты я с тобой спать не буду. Ты как-то проститутку вызывал.
— Уже доложили? — усмехнулся он. — Я с ней не спал. Пытался, но не вышло.
Наклонившись к мочке уха, он сжал ее губами. Я вздрогнула.
— Чего ты так боишься? — спросил он.
— Мне не нравится. Не люблю это дело.
— Почему?
— На него много сил уходит.
— При этом смысла никакого? — уточнил он.
— Да. Все это слишком переоценено. Не обижайся…
— Давай так. Ты не играешь. Я же тебя полапаю, — ответил Аркадий.
— Зачем?
— Очень этого хочу. Тебе жалко?
— Да.
Он усмехнулся.
— Какая ты жадная! Я немного. Хочу проверить.
— И что проверить?
— Я вначале проверю, а потом скажу, — прошептал он, скользя губами вдоль моей шее.
— Колючий.
— Потом побреюсь. Ты такая сладкая. С тобой целоваться сладко. Ласковая, приятная, желанная. — Он шептал слова, перемешивая их с поцелуями. Его руки опять вернулись к моей груди. — Ты слишком напряженная.