— Не знаю. Я привыкла…
— Я тебе предлагал, план действий. Ты вроде его одобрила, а потом убежала пить.
— Ты мне не нравишься.
— Не нравлюсь? — передразнил Алик. — А кто же тебе нравится?
— Более живые мужчины, — ответила я. — Ты кажешься каким-то опасным и бесчувственным. Неживым.
— Зомби? Хм, хочешь, посмотрим фильм про зомби. После этого сравнишь настоящего зомби и меня, — предложил Алик. — Ты уже замерзла. Я сам скоро шмыгать начну и не от слез.
— Это что-то изменит?
— Изменит, — поднимаясь, сказал Алик. — У тебя уже губы синие.
— Может, я хочу замерзнуть.
— Этого я тебе не дам.
— Почему?
— Тебе нужна причина?
— Да. Я не понимаю. Почему?
— Не знаю. Мы с тобой оказались в похожей ситуации.
— Это не повод, чтоб помогать.
— Для тебя нет. Для меня повод. Я не хочу тебе зла. Мне противно видеть, как ты ломаешься.
— Противно?
— Всегда противно, когда сильный человек опускается на дно.
— Я слабая.
— Ты сильная и легко внушаемая.
Усталость. У него сейчас слетела маска с лица. Мне даже показалось, что я увидела его настоящим. И этот настоящи парень, который выглядел усталым и немного растерянным. Да сколько ему лет-то? Явно не так уж и много, пусть и выглядел он где-то моим ровесником.
— Дай полотенце, — попросила я. — У меня голова кружится. Я боюсь упасть.
— Решила перестать себя жалеть?
— А ты себя жалеешь?
— Нет. Такого за собой не замечал. Да и чего жалеть? Надо действовать и исправлять ошибки, а не создавать из них культ, — ответил Алик, протягивая мне полотенце.
— Я и не создаю культ. Я всего лишь сломалась.
— Ты не сломалась. Упала, но не сломалась. Я тебе говорю: сам в похожей ситуации нахожусь. Получается, если ты сломаешься, то и мне не подняться.
— Глупо себя ассоциировать с другим человеком.
— По мне, это лучше, чем сомневаться в себе и оставаться на месте, — ответил Алик. — Или сидеть в душевой кабинке и пытаться покончить с собой.
— Это была слабость.
— Но боль осталась?
— Осталась.
— Значит, все может повториться, — ответил Алик. — Тебя отпустило на время. Придет следующая волна и все повторится вновь.
— Откуда ты знаешь?
— Видел такое часто.
— С Кешей?
— Не только.
Я посмотрела на мокрые вещи, которые лежали кучкой в углу. Надевать их вновь совсем не хотелось. Алик проследил за моим взглядом.
— Если бы ты меня подождала, то мы пошли бы сегодня покупать занавески и вещи. Но ты решила поплавать в болоте. Если честно, то я вначале решил, что у тебя какие-то дела. Ты взрослая женщина. Имеешь права. Поэтому спокойно поехал по своим. Возвращаюсь домой. Тебя нет. На звонки не отвечаешь.
— Я тебя заставила переживать? — спросила я.
— Нет, я обрадовался. Вот и вожусь с тобой.
Он ушел в комнату. Я зашла следом. В меня же полетел шуршащий пакет.
— Тебе.
— Зачем?
— Чтоб не мерзла, — ответил Алик.
— Пижама в сердечках?
— Тебе пойдет, — сказал Алик, уходя на кухню, чтоб растопить печку.
Пижама была розового цвета в сердечках по рукавам и с розовыми пони на груди. Мягкая и дикая по цвету. Зато по размеру. Я легла в кровать и закуталась в одеяло. Стало теплее.
— Держи. — Алик протянул мне кружку с чаем. — Как тебя трясет!
— Ты угадал с размером.
— Ты дохлая. Это несложно.
— Только что за дикий цвет?
— Так на свой вкус выбирал. А не на твой.
— Мне не нравится твой вкус.
— Я уже понял, что тебе не нравлюсь, — ответил Алик. — И не нравлюсь не только внешне, но тебя коробит от моих привычек.
— Смеешься?
— Серьезно.
Он сел рядом. Я тут же подвинулась к стене. От холодной стены неприятно прошлись мурашки по коже. Пришлось отодвинуться от стены. Алик спокойно смотрел на мои передвижения по кровати и молчал. Мне стало не по себе. Вначале к горлу подошел комок. Неприятный, тяжелый комок, который никак не получилось сглотнуть. Затошнило.
— Не надо так на меня смотреть, — попросила я.
— Почему?
— Мне плохо от твоего взгляда. Тошнит.
— Пить меньше надо, — сказал Алик.
— Да чего ты знаешь!
— Расскажи, так узнаю.
— Мне плохо.
— Не надо было пить. Тогда не было бы плохо.
— Возьми чай и оставь меня в покое. Завтра я уйду.
— Теперь обиделась, — он усмехнулся, но кружку забрал.
Мне было обидно. Тут он угадал. Я повернулась к стене и закрыла глаза. Опять полились слезы, которые я утирала краем пододеяльника. Его рука легла мне на голову. Ладонь прошлась по волосам. Ласково. Даже нежно. От неожиданности я замерла. Что-то в этом было неправильно, но приятное. Тишина. Иногда я всхлипывала, но плакать уже не хотелось. Это как дождь, который вроде еще идет, но гроза закончилась. Остались лишь ее отголоски, но гроза ушла. Оставалось ее лишь проводить и продолжить жить дальше. Пусть на душе и была пустота.