— Он плотник, — как ни в чем не бывало, ответила Абидат, — а что часто женится, так это все от его доброты. Одной поможет, другой…
— Да-а-а, видно придется самой туда ехать. Надо разобраться.
— Что вы! — испуганно взглянула на меня секретарша. — Так мы еще без главного редактора останемся. Лучше пошлем Омара Юсуповича. — И она, бросив на Абидат уничтожающий взгляд, вышла.
И надо было, чтобы в этот самый момент позвонил инструктор обкома партии.
— Добрый день, женщины Дагестана, вас беспокоит отдел пропаганды, — сказал инструктор добрым, улыбчивым голосом. — Только что говорил с районом. Там, в клубе, завтра обсуждение вашей статьи «Замуж без калыма». Надо бы поехать. И хорошо бы поехать главному редактору. Ведь, кажется, это ваши родные места?..
Отвечаю коротко:
— Какой может быть разговор. Конечно, поеду.
А про себя думаю: «Как это некстати. Номер-то надо срочно сдавать. А тут еще, как снег на голову, эта непонятная история с Абидат. Придется разбираться, когда вернусь. Если обсуждение завтра — выехать надо сегодня же, немедленно. А номер? Да что я в конце концов! Будто без меня здесь не справятся. Еще как справятся. Когда дело касается нашего журнала, в редакции могут не спать, не есть. Душой прикипели к работе. Все мы тут со дня основания журнала, с первой странички, с первой буковки… А дом? Как отнесутся дома к моему неожиданному отъезду? Тут, пожалуй, все будет посложнее».
Звоню на работу мужу. Осторожно и медленно набираю номер. В голове мелькают разные варианты объяснения. Длинный гудок. Щелкает в трубке. Чужой голос отвечает — совещание, еще часа на полтора. Что передать?
— Передайте, пожалуйста, уезжаю в срочную командировку.
С облегчением вешаю трубку. Мне повезло. Когда муж узнает о моем отъезде, я буду уже далеко от Махачкалы.
Дорога проходит через горы. Поднимаешь голову — горы, горы и горы, уже тронутые осенней желтизной. Они разделены множеством узких тропинок, рвущихся в вышину. Куда они стремятся? В глубину гор? Или в высоту неба? Так и хочется ступить на их твердую, сухую, каменистую почву. Они бегут куда хотят: то прямо, то обходя скалы, то петляя вокруг диких абрикосовых деревьев, ломают свои линии и вновь вытягиваются в одну прямую. Тропинки обращаются с горой так, словно это не она их поддерживает, а они ее. И в самом деле, что стоит гора без тропинок? Как ни высока она, нет такой вершины, на которую не взобралась бы тропинка.
И у каждой тропинки — своя судьба. Узнать бы, кто проложил ее и зачем? Воин, что шел защищать эту суровую землю? Юноша, который устремился в горы, чтобы добыть невиданный цветок для своей возлюбленной?.. Если бы эти тропинки могли заговорить!..
С такими мыслями я и не заметила, как высоко мы поднялись. Дикая пропасть внизу. Там, внизу — хаос камней, отколовшихся от родных скал, застывших на лету. На них — горькая печать обреченности. И тропинки сверху, потеряв крылатость высоты, кажутся жалкими, утомленными и упираются в мутную бурную реку, которая неукротимо несется вперед.
Впереди на дороге стояла женщина с ребенком. Шофер затормозил. Узнаем, что ей с нами по пути.
Молодая женщина разговорилась. Муж в городе. Учится. Она с ребенком ездила к нему погостить. Домой добирается на попутных. Родом она из аула Хинди, это недалеко от Хунзаха. Их аул крохотный, но очень красивый, втиснут в ущелье с бурной рекой, и каждый дом у них непохож на другой. А фруктов!.. Самые лучшие в Дагестане. Хиндийский чангур на базаре нарасхват. Это маленькие продолговатые сливы с зеленым налетом. Кажется — твердые, а возьмешь в рот — и будто глоток кисло-сладкого сока выпил. А огороды у них такие ухоженные! А хиндийские огурцы! Если прохожий у ворот чувствует сладкий аромат, значит, дома у очага хозяйка срезает с огурца кожуру. А электростанция пусть маленькая, но зато первая в нашем районе.
— Ты никогда не была у нас?! — воскликнула она. — Поедем сейчас же! — Она быстро повернулась ко мне, и я увидела на ее платье пуговицы, искусно сплетенные из тонкого шнура, такие красивые, глаз не оторвать.
— Старинные, наверное? — спросила я.
— Правда, похожи на старинные? — обрадовалась женщина. — Мне их подарила моя Лейла ада[1]. Она и сейчас такие плетет. И даже очков не надевает. Ты не знаешь Лейлу? — снова удивилась она. — А я-то думала, нет такого человека в Дагестане. Представляешь, сколько людей приезжает к ней из разных аулов, из Махачкалы, даже из России. Во-первых, она мать Героя Советского Союза, погибшего на фронте. А главное, если бы не Лейла ада, нашего аула и вообще не было бы. Ты обязательно должна с ней познакомиться.