Моему отцу Магомеду никак не удавалось устроить ее работать: все места были ей не по душе. Походит два-три дня и бросит. Когда же Шумайсат сама попросила Магомеда устроить ее на службу и сразу же прижилась там, Умужат скрепя сердце тоже пошла работать. Шумайсат училась грамоте в Клубе горянок. Чтобы не отстать от нее, и Умужат записалась туда же.
Трудолюбивая Шумайсат попала на Доску почета.
Острым гвоздем врезалась ее слава в сердце Умужат. Куда девалась ее леность! Она оставалась после работы, не давала покоя стахановкам и не успокоилась до тех пор, пока не освоила новый станок.
Шумайсат записалась в танцевальный коллектив. Умужат рванулась туда же. Но тут произошла осечка. Ее не приняли. Однако не оставаться же дома — и она пошла в кружок пения.
Шли дни, шли месяцы, шли годы. У Шумайсат начали появляться поклонники. Каждому хотелось иметь такую скромную и работящую жену. Это не укрылось от внимательных глаз Умужат. Неужели Шумайсат снова опередит ее? От этой мысли Умужат не могла спать. Еще в детстве в ауле она слышала: «На золото всегда есть спрос. Хорошая девушка не засидится в родительском доме».
Однажды Умужат услышала собственными ушами, как моя мать говорила своей младшей сестре: «Шумайсат, я тебя вырастила и люблю, как родную дочь. Но настает время, когда девушка уходит от родителей. Так уж положено. Созревшая тыква сама отпадает от стебля. Сколько хороших ребят сватается за тебя. Скажи, к кому лежит твое сердце?»
Шумайсат молчала, и мать начала снова:
— Откройся мне, не стесняйся. Муж для женщины — это все. Нет брата, равного мужу. Нет друга, равного мужу, нет защитника, равного мужу. Не звенит пандур с одной струной. Не катится арба на одном колесе.
Но как Умужат ни напрягала слух, как ни приникала ухом к дверям, она так и не услышала ответа.
…Как-то мой отец Магомед повел обеих девушек на лужайку, где тренировались парни, готовясь к октябрьским праздникам. Здесь было очень красиво. Вся лужайка заставлена барьерами. Красный цвет барьеров, зеленый цвет травы. Белые кони, золотые пуговицы джигитов! Яркое солнце!
Все восхищались искусством джигитов. Как ладно и стройно сидели они в седле! Как гарцевали их кони! Но больше всех ликовала и шумела Умужат. Когда в круг въехал Магомед на белом коне, она закричала: «Смотрите, это мой брат. Сам Буденный ездил на его коне!»
Каково же было ее горе, когда в игре «Оседлай коня» Магомед потерпел поражение. Нужно было на полном скаку расстегнуть ремни своего седла и переложить его на другого неоседланного коня и, тоже на скаку, закрепив ремни, пересесть на этого коня. Победителем здесь вышел другой джигит. Он был так быстр и ловок, что на своем красном коне казался вихрем огня.
«Что случилось с моим братом? — чуть не плакала Умужат. — Не иначе как его сглазили». И она подозрительно покосилась на Шумайсат.
— Где это написано, что всегда должен побеждать только твой брат, — сказал кто-то в толпе, — и у других мужчин есть сестры. Но они не трубят об этом на весь свет.
Зато в игре «Попади в папаху» удача была на стороне Магомеда. Он так красиво подбрасывал папаху, так ловко на лету подхватывал ее палкой! Он единственный из всех ни разу не уронил папаху.
Когда, запыхавшись, он остановился, подняв руку, и все закричали, Умужат растолкала толпу и подбежала к брату. Она не могла до него дотянуться и поцеловала морду коня.
«И почему я не могу вот так запросто подойти к Магомеду и тоже поцеловать его коня, — с завистью думала Шумайсат. — Наверное, он думает, что я его не люблю, а ведь я люблю, я не меньше его сестры горжусь им, а вот показать этого не могу».
Кончились соревнования, но не кончилось на том веселье этого дня. «Приглашаю всех участников на хинкал», — крикнул Магомед.
— Давно я не пробовал хинкала, приготовленного твоей женой, — ответил друг Магомеда Зубаир, победивший на красном коне. — Один у него недостаток, редко удается его есть. — И он хитро глянул на Магомеда.
— По приглашению и враг может прийти. А вот настоящий друг… — Он не договорил, потому что все стали разводить коней и поить их, и началась такая суета, что моя мать вместе с Шумайсат и Умужат пошла домой готовить хинкал.
А когда гости пришли к ним в дом и стали мыть руки, Умужат и тут не удержалась, чтобы не кольнуть Шумайсат. В умывальнике не оказалось воды, и Умужат крикнула: «Сестра Шумайсат, подай гостям воды. Не видишь, что ли, я занята хинкалом. Что ты такая неповоротливая?» Этим она хотела показать, что, во-первых, она готовит хинкал, а во-вторых, что Шумайсат нерасторопная.