К несчастью, наступает момент, когда надо рамки вынимать, а это уже не так просто. У пчел есть привычка все закреплять на своих местах с помощью вырабатываемого ими клея, который называется прополисом, и если не смазать края рамок вазелином – о чем Чарльз благополучно позабыл, – разделить их возможно только ломиком. А Чарльз намеревался забрать несколько рамок. Он ходил туда накануне вечером и обнаружил, что прилетная доска покрыта слоем пчел дюймов пять. И, заглянув под крышу, увидел ту же картину. Он решил, что они собираются роиться, а этого ему хотелось избежать. Поэтому он позвонил знакомому пчеловоду, который посоветовал ему заменить гнездовой корпус. Это их успокоит, сказал знакомый пчеловод. Если у них появится больше места для молоди, они роиться не станут.
Беда была в том, что гнездовой корпус находится в самом низу под рамками. То есть сначала требовалось вынуть все рамки. Как бы то ни было, поутру Чарльз отправился вверх по тропинке с дымарем, сеткой и подготовленным гнездовым корпусом. Я на огороде выкапывала молодой картофель для обеда, а вокруг царили безмятежные мир и спокойствие, как вдруг я услышала, что Чарльз опять мчится вниз и взывает о помощи.
На этот раз речь шла не об одной пчеле. За ним гнался целый рой, когда он вылетел из плодового сада, словно Везувий в момент особенно бурного извержения. Я кинулась на кухню, налила воды в ведро и доблестно бросилась навстречу, чтобы облить его… но тут же остановилась, сообразив, что ведерко воды особого впечатления на эту тучу не произведет, а вот на меня они накинутся. Чарльз в муках кричал:
– Зажги картон!
(Картон жгут в дымарях, но я не могла сообразить, где его искать и как быстро зажечь, когда найду.)
Вместо этого я смяла пару газет, бросила их на лужайку у стены, подожгла и крикнула, чтобы Чарльз пробежал по дороге и повис на стене. Он так и поступил. Стена защитила его от огня, а дым прогнал рассерженных пчел… Но это далеко не было счастливым концом.
Я отвела Чарльза на кухню и извлекла жала. Десять из запястья, где задралась перчатка, когда отказал дымарь, четыре из другого запястья и по одному из обоих колен – он для этой работы надел самые старые из своих рабочих брюк, все в прорехах. И пока он объяснял, что чувствует себя не очень, но должен вернуться, потому что улей лежит разобранный, в парадную дверь постучали, и, открыв, я увидела одну из наших соседок, славившуюся своей вежливостью – ей крайне неприятно беспокоить нас, сказала она, но ее ужалила наша пчела.
В голову, сказала она. Когда она заворачивала за угол. Не буду ли я так добра извлечь пчелу из ее волос?
Волосы у нее оказались очень густые, и я не сумела найти чертово насекомое. Кинулась назад в дом, схватила в ванной полотенце и терла ей голову как бешеная, пока пчела не выпала, а тогда выдернула жало и полила укушенное место раствором соды, которым лечила Чарльза.
Потом извинилась – мы сейчас в некоторой запарке, и она ушла, а из-за угла выскочил Чарльз, говоря, что Должен вернуться к своим Пчелам, и тут… честное слово, это была настоящая сцена из древнегреческой трагедии! Он неожиданно опустился на колени и растянулся поперек крыльца.
Естественно, это было результатом множественных пчелиных укусов. На некоторых людей они действуют сильнее, чем на других. Меня ни одна пчела не ужалила, но я все равно была уже в полуобмороке. Я помогла ему встать, почему-то считая, что обязательно должна отвести его на кухню, хотя почему мне так казалось, до сих пор не понимаю. И вот мы побрели вокруг коттеджа, словно пара раненых солдат. До кухни мы добрались, но это ничему не помогло, так как Чарльз немедленно испустил долгое «ууууу» и снова упал в обморок рядом с холодильником.
Кое-как я водворила его в кресло в гостиной, положила его ноги на стул и дала ему выпить виски. Я знала, что оно не слишком полезно для его язвы, но мне помнилось, что я где-то читала, как ковбоя укусила гремучая змея и его отпаивали виски, а кроме того, я читала, что пчелиный яд сродни змеиному. Однако победа осталась за язвой Чарльза – он тут же объявил, что его тошнит. А потому я поставила возле него ведро, увела Аннабель с обочины дороги, где она паслась, проверила, что стекла в машине подняты – там спали кошки, а к этому времени вокруг было полно раздраженных пчел, – и бросилась исполнять просьбу Чарльза найти кого-нибудь, кто мог бы собрать улей.
Нашла я его с четвертой попытки. Знакомый Чарльза отсутствовал. Другой пчеловод, до которого я дозвонилась, не имел машины… то есть он сказал, что у него ее нет. А человек, который в конце концов пришел, оказался председателем местной ассоциации пчеловодов, и, судя по тому, как изогнулись его губы, когда он увидел Чарльза, возлежащего на кресле с ведром под рукой, и выслушал историю его злоключений, нам несомненно предстояло в ближайшем будущем стать темой впечатляющей лекции о том, Как Не Быть Пчеловодом.