Рид выглядел с каждым днём всё более больным и подавленным с того момента, как случайно нашёл тело первой твари, с которой оно успело поиграть дольше всего. Вторая тварь была убита практически спонтанно. Оно просчитало шанс успеха мероприятия, там было больше шестидесяти процентов, поэтому оно и рискнуло. Оно радовало, как страдал и бесился Рид. Оно ненавидело всех тварей, но сделать больно и уничтожить сначала морально Рида хотелось особенно сильно. Со встречи с ним всё началось и оно с грустью осознавало, что им всё и закончится. Тварь смогла пролезть в полицейские структуры, а там принято мстить за своих, оно обложат со всех сторон и быстро поймают.
Оно пыталось говорить с другими андроидами о тварях, насилуя себя, называя их фелинами, но никто не отзывался о них плохо, все считали их милыми и думали, что те намного лучше людей. Хотя бы своей абсолютной лояльностью, как к девиантам в частности, так и андроидам в целом. Оно печалило, что после того, как оно поймают и уничтожат, никто не продолжит это праведное дело. Большинство фелинов так и останутся безнаказанными, большинство, но не Рид.
Пока тот был одинокой и никому не нужной склочной тварью, оно просто следило за ним исподтишка. Оно разрабатывало разные планы, собиралось втереться к нему в доверие и, может быть, начать травить потихоньку, убивать медленно и по чуть-чуть каждый день. Все планы очаровать, приручить и убить, пошли прахом, когда у Рида появился напарник, который просто не позволил бы их реализовать.
Гэвин Рид не заслуживал быстрой смерти, эта тварь, принесшая своего кота на усыпление, не должна была жить. Коты — это лучшее, что есть в этом отвратительном мире. Животные должны жить столько, сколько им положено природой и умирать естественной смертью. Люди и коты — животные, фелины — твари, забирающие себе при рождении части кошек. Они — уроды, паразитирующие на красоте, но их можно было опять сделать людьми, отрезав лишнее.
Две девочки стали прекраснее после встречи с оно, сделавших их частью инсталляции в здании заброшенного цирка.
***
Нигде рядом со зданием цирка микроавтобуса не было, но Ричард обнаружил на земле следы. Рисунок протектора шин совпадал с тем, который был у машины подозреваемой. Всё-таки ускользнула через слепую зону камер или загнала куда-то машину, благо в заброшенном районе было полно мест, где можно было спрятать и грузовик при желании.
Гэвин смотрел отчаянным и больным взглядом на здание из красного кирпича, пока оперативная группа под командованием капитана Аллена разрабатывала варианты захвата. Кладка стен была слишком толстой и не позволяла сканировать и определять есть ли кто-то живой внутри. Гэвин же втянул несколько раз носом воздух и уверенно сказал только одно слово:
— Кровь.
Ричард ни на миг не отпускал его руку, боялся, что Гэвин сорвётся и натворит глупостей, но тот сам никуда не рвался, даже прижался к боку Ричарда, ища поддержки и не обращая внимания на чужие косые взгляды.
Когда вернулась первая группа захвата, несущая кого-то явно живого завернутого в окровавленное полотнище. Только одну, которую ещё можно было спасти. Гэвин сначала посмотрел на Ричарда и только дождавшись кивка разжал пальцы и рванул к машине с реанимационным оборудованием. Рид выбил специальную скорую, одну-единственную на весь фелинский Квартал. Он с самого начала на что-то надеялся.
Ричард видел, как Гэвин о чём-то быстро переговорил с фелинкой, голова которой была обмотана черной от запекшейся крови тряпкой, погладил робко по плечу, позволил загрузить в машину и не поехал в фелинскую клинику, а вернулся к своему напарнику.
— Банни.
Гэвин проводил тоскливым взглядом машину, отъезжающую на максимально допустимой скорости. Ричард поставил себе подзадание съездить с ним в Кошачий квартал, когда к пострадавшей будут допускать посетителей. Опросят с позволения лечащего врача, потому что Коннора и лейтенанта Андерсона просто не пропустят на закрытую фелинскую территорию.
Остальные оперативники покинули здание минут через десять, убедившись, что там безопасно для остальных. Только после этого криминалисты, судмедэксперты и все остальные смогли попасть внутрь.
Андерсон, который и занимался расследованием серии, сразу сказал Гэвину:
— Может, не надо, Рид?
Подразумевая: «Может, не надо себя мучить и видеть это, Гэвин?»
Они пока не знали, что именно, но после первой жертвы, из которой маньячная тварь создала целую инсталляцию, ждать их сейчас могло всё, что угодно. Чудо, что одна из жертв осталась жива, пусть и жутко изуродована. Пока было даже не ясно: случайность это и маньяк не успела её добить или она специально позволила одной жить, а другой умереть.
Рид выдохнул через нос, выглядел он подавлено, но уши дёргались нервно, показывая, что он ещё и чертовски зол при этом. Он проигнорировал добрые слова лейтенанта и следом за ним и Ричардом с Коннором прошёл внутрь через запасной выход. Они недолго пробирались среди раздолбанных кресел, вынесенных из зрительного зала, и остовов ржавых клеток. На полу было уже изрядно натоптано промаршировавшими вперед и назад оперативными группами, но кое-где ещё оставались следы волочения и отпечатки узкой ноги, похожие на те, что были оставлены на предыдущих местах преступления. В Гэвине появилась уверенность, что это сделано специально, чтобы не искали долго, маньяк старательно создавала путь к своему очередному «шедевру».
В этот раз это не было отсылкой к какой-то картине, но Гэвину всё равно что-то такое мерещилось. Банни была привязана к металлической стойке, там ещё остались висеть расстегнутые наручники, а в пыльном песке были видны высохшие лужицы крови.
Фанни же «парила» под куполом, привязанная лентами к трапеции, она тихонько покачивалась в воздухе. Давно и безоговорочно мёртвая.
Гэвин не зашипел, это не было стоном и больше походило на утробное рычание разозлённого тигра, которого подстрелил охотник, но раненый тигр — это всё ещё тигр. Кто ещё станет жертвой при их сближении большой вопрос.
***
Коннор брал пробы и реконструировал, как развивались события на арене, тихонько пересказывая свои выводы мрачному лейтенанту Андерсону.
Ричард охранял Гэвина, хотя правдивее сказать, он охранял всех от Гэвина. Как бы фелины не отрицали свою животную сущность и считали себя по происхождению ближе к людям, иногда звериное брало в них верх. Когда разобрались, как снять тело с высоты и запустили механизм, опускающий трапецию, то Гэвин не пустил никого к жертве, когда та оказалась на земле. Только позволил Ричарду закрыть её сверху белой тканью, а на приближение остальных хотя бы на пару метров издавал угрожающие звуки и скалил зубы.
Отпустило его где-то через полчаса, когда он резко выдохнул и замотал головой. Он едва не осел на окровавленный песок, но Ричард не позволил ему упасть, успел подхватить и удержать, обвив руками.
— Они её заберут, они её не обидят, — зашептал он на ухо Гэвину, стараясь отследить любое движение. — Ты позволишь?
Рид медленно кивнул, не уверенный, что способен сейчас издавать хоть какие-то звуки.
Они так и простояли в центре арены почти час, Ричард обнимал Гэвина со спины, а тот пошатывался, но стоял. Вокруг сновали криминалисты, искали следы, брали образцы, советовались с Коннором и старательно игнорировали присутствие Гэвина с напарником.
— Мы с Хэнком хотим съездить в Иерихон и поговорить с Маркусом, — Коннор говорил с Ричардом, думая, что находящийся в странном состоянии Гэвин его просто не слышит.
Рид же оживился, повёл ухом и хрипло попросил:
— Я хочу с вами.
Коннор неуверенно посмотрел на него и тут же перевёл взгляд на Ричарда. Тот разжал объятия и сделал шаг назад, отпуская Гэвина, и попросил.
— Присмотри за ним, Коннор.
— Со мной и лейтенантом его никто не обидит.
Гэвин одернул куртку, обернулся на напарника, встретил прямой взгляд серых глаз, не выдержал и отвёл взгляд первым. Скривил губы в горькой и злой усмешке: