Она же первая приподняла голову и навострила ушки, услышав далёкий стрёкот вертолетных лопастей. Через секунду Фэйтэн подтвердил:
- Подлетают.
Королева медленно с достоинством присела, раскатала рукав комбинезона, провела рукой по волосам, приглаживая и приводя в какое-то подобие порядка. Минуты ожидания не разожгли сильнее тлевшую ярость, наоборот слегка притушили. Под руководством Фэйтэна она ещё и сделала дыхательную гимнастику. Теперь если и покалечит родню, то аккуратно и не при людях-свидетелях.
Им повезло, что они оказались в частной и элитной клинике, руководство которой верно оценило платежеспособность клиентов и шло им практически на любые уступки.
Ричард не покинул Гэвина, но тихонечко подключился к камерам наблюдения.
На крыше прибывших встречал лейтенант Андерсон, у которого закончилась смена, поэтому он и взял на себя обязанность проводника до палаты Рида.
Королева поджидала родственников в паре футов от лифта, встала посередине коридора и упёрла руки в бока, хвост торчал трубой и лишь кончик дёргался – грозное зрелище. Фелинки прониклись. Три молодых девицы на вид лет восемнадцати-двадцати с небольшим выдвинули перед собой, как живой щит мальчика не старше десяти, который с трудом удерживал на руках совсем ещё котенка по фелинским меркам трёх годиков.
- Всё-таки нашли, чем уши уберечь, - Мяунна на глазах успокаивалась, опуская агрессивно распушившийся хвост. – К лекарям человеческим и чтобы не пищали, что уколы больно делать!
Девицы на цыпочках и вдоль стеночки проскользнули мимо сестры, провожающий взгляд которой обещал расплату, но когда-нибудь позже. Сама Мяунна забрала детёныша, слишком тяжёлую ношу для мальчика-фелина. Очаровательная малышка в легкой, светлой ночнушке вцепилась фелинке в шею, обняла прежде, чем уснуть положив голову на плечо, чётко произнесла:
- Мама.
Мальчик, передавая драгоценную ношу, склонился в поклоне, но не угодничая, просто приветствуя старшую родственницу, а потом принялся на фелинском ябедничать на старших сестёр и пожилую родственницу, не позволявшую им покидать территорию Квартала, пока не стало известно, что Мяунна пожертвовала свою кровь Гэвину.
Ричард с этого момента стал разделять отношение Гэвина к предыдущей Королеве, пожалуй, даже озвучил бы вслух, тот нецензурный эпитет, которым именовал её Рид.
***
Королева пробыла в клинике до утра вместе со старшей из сестёр Мийяанной и пока не намеревалась покидать. Погодки Мурра и Миярра уехали глубокой ночью после того, как дошла очередь по переливанию и до них, вместе с собой они увезли и маленькую Фррейю. Десятилетний Лбткшкмышк ни по каким меркам ни человеческим, ни фелинским не был взрослым и, разумеется, не сдавал даже кровь, но покидать клинику отказался наотрез. Он утверждал, что сестре мало защитника в лице Фэйтэна, поэтому остался и остаток ночи сладко проспал, моментально вырубившись, едва только присел на вторую койку в палате Гэвина.
Ричард отметил про себя, что имена фелинок более мягкие и благозвучные, у фелинов больше напоминали некие сокращения и были глухими, шипящими и трудно выговариваемыми даже для андроидов.
Было ли такое же у Гэвина? Должно же быть! Ричард планировал рано или поздно его узнать. Сообщить его могла, например, приёмная мать Гэвина, с которой Ричард связался, когда из состояния Рида пропало слово тяжелое. Та выслушала, всхлипнула и пообещала приехать уже утром.
Мяунна спать не стала, она разговаривала с Ричардом, сидя на соседнем стуле и изредка гладила брата по ушам, слегка теребя отросшие за лето кисточки. Они визуально делали ухо выше и больше, привлекали лишнее внимание, ещё больше, чем обычно, и этим знатно раздражали Гэвина, который ещё с начала июля грозился их срезать. Останавливали его только просьбы Ричарда и то, что тот героическим образом делал умилительно-просящее выражение лица, тщательно копируя мимику с Коннора. У 800 идеально срабатывало на лейтенанте Андерсоне, у 900 - на Риде. Кисточки пережили и встречу с андроидом-маньяком, но та скорее забрала бы полностью уши.
Королева рассказывала про Гэвина и фелинов, про их семью, подтверждая все догадки и выкладки Ричарда. Некоторое удивление вызвал только тот факт, что мальчик и три фелинские девицы были полнокровными братом и сестрами Гэвина, а вот сама Мяунна лишь единоутробной. Ричард не стал расспрашивать, как так вышло, а та не стала рассказывать. Ричард предположил, что учитывая их разницу в возрасте, после Гэвина могли быть ещё не девочки, судьба которых сложилась куда хуже Рида.
Гэвин был первым ребёнком и страшным «позором», если бы подтвердился сам факт его существования, как старшего брата Мяунны. Сейчас благодаря её поступку он из «никто и звать его никак» получил фактический статус кровника Королевы, родственника, которого она «выбрала» сама, наделив благородством за счёт своей крови. Именно это позволило другой родне прилететь на помощь Гэвину, для которой он был никем. Мяунна знала о нём, но для остальных он был парией, выбравший когда-то мир людей.
Гэвина забрали от приёмной матери, когда ему было десять, сразу вскоре после рождения Мяунны. Он недолго пожил в Квартале, и Мяунна знала по рассказам матери, что через полгода муштры и попыток вылепить «правильного скромного фелина» он просто сбежал назад, к человеческой женщине, которая его не хотела отдавать и у которой его забрали фактически силой. Гэвин хоть и узнал, что он приемный, но любить её меньше не стал.
Ричард же проникся к ней ещё большим уважением. Гэвина ей и её тогдашнему мужу фелину из благородного, но обедневшего рода передали на время, чтобы он пожил с ними год-два подальше от Квартала. Вручили вознаграждение и исчезли, позабыв на десятилетие. Муж работал простым патрульным, он и остался при этом с хвостом только, потому что оказывал «услугу» влиятельному семейству, имевшему влияние на фелинский Совет. Воспитывать чужого детёныша, каким бы благородным он не был по крови, тот фелин оказался не готов, в конце концов, бросив жену с приёмышем, когда оказалось, что забирать того что-то не спешат. Гэвин всегда чувствовал с его стороны некоторое отчуждение, поэтому не особо расстроился, когда остался один с мамой, зато прекратилась постоянная ругань в доме и та больше не плакала постоянно.
Последующие годы он сохранял дистанцию от фелинов, двора и королевы, сама Мяунна узнала о его существовании, лет в тринадцать, когда её стали потихоньку готовить к роли будущей Королевы, а лично встретилась с братом в восемнадцать. Тогда он впервые за долгие годы посетил дворец и уведомил, что не бросит службу в полиции. Он был отчаянным и крутым, смел дерзить Королеве, чем бесконечно очаровал Мяунну. Так же их связывал некий договор, о котором она не стала распространяться, пояснила только:
- Это наша общая тайна, если он не рассказал, то и я не могу поведать без его разрешения.
***
Мисс Рид, чью девичью фамилию Гэвин носил с гордостью, приехала рано утром и фактически столкнулась в дверях с родной мамой Гэвина, которая тайком решила навестить его. В первое мгновение женщины замерли, уставившись одна на другую, а потом обнялись и дружно расплакались.
У одной забрали когда-то только-только родившееся дитя, отобрали, приказав забыть навсегда, заставляли переживать это чувство снова и снова, пока не нашли подходящего донора, вынудив на время оставить и любимого мужа. Её мучили, но получили, что было нужно: Мяунну – старшую и нелюбимую дочь, точную внешнюю копию властолюбивой Королевы. Дочь, решившуюся на то, что не смогла она – сказать нет, противостоять чужой давящей воле, рискнувшую занять трон в обход всех возможных очередей, на десятилетия раньше распланированного.
Другая была простой человеческой женщиной, просто полюбившей представителя другой расы, принявшая в своё сердце даже не его ребёнка. Мелкого хулигана, которого она выкармливала, растила, учила и считала своим сыном от и до. И она пережила трагический момент расставания, но к ней он вернулся, отринув чужие руки, родные по крови, но не по чувствам. Гэвин выбрал Джоанну Рид и никогда не жалел и не сомневался в этом своём выборе.