Почти у самой дверцы автомобиля, босого и такого счастливого его и нагнал Ричард, протянул стакан, заставил выпить, а потом, молча, указал на дверь и Гэвин подчинился, нехотя поплелся обратно, лишь один только раз с тоской обернулся, на закрывшиеся двери и ясное голубое небо до горизонта.
Ричард ничего не сказал ему на этот демарш, помог стянуть халат и нацепить ненавистную пижаму в горошек, ласково погладил по голове и, понимая, что стоит ему хоть ненадолго покинуть Рида, тот опять попробует уйти, применил запрещенный приём.
***
Заглянувший в клинику Коннор застал странную картину, Ричард привычно сидел рядом с койкой и держал Гэвина за руку, тот же лежал, откинувшись на подушку, слепо уставившись в потолок широко распахнутыми глазами и тихонько урчал. На появление Коннора он никак не отреагировал, хотя обычно ворчал, мол, припёрлись тут всякие.
- Что с ним? – спросил RK800, понимая, что если бы было что-то плохое, то Ричард не сидел бы с таким спокойным и слегка меланхоличным видом.
- Он пытался сбежать и я дал ему успокоительное, что прописал Фэйтэн.
- Но как? – Коннор знал, что Рид решительно высказался, что не будет глотать никакие таблетки, ему и капельницу с физраствором ставили только после того, как он убеждался, что там больше ничего нет. Даже на мази для ран он согласился только после укоряющего возгласа Ричарда.
Ричард не стал ничего скрывать:
- Я его поцеловал.
Коннор знал, что их связывают максимум платонические отношения, поэтому удивился:
- Я думал…
- Правильно думал, он настолько опешил, что не смог сразу меня оттолкнуть, а потом было поздно. Я выиграл нам время до вечера следующего дня, потом он снова придёт в себя и попробует удрать из клиники.
Коннор посмотрел на него с жалостью, прозорливо подозревая, что Рид может и не простить такого. Он ещё не знал, что Ричард проявил самоуправство, и поцелуев было больше чем один, намного больше.
========== Глава последняя, в которой завершаются почти все сюжетные линии ==========
Ричарду было прекрасно известно, что Гэвин уже минут двадцать как отошёл от действия лекарства, вырубившего фелина на сутки с лишним. Сейчас Рид не спал и сквозь полуприкрытые веки следил за ним. Ричард ожидал скандала, шипения и обвинений в подлом поступке, но Гэвин его удивил, когда спокойно и тихо с легкой хрипотцой в голосе произнёс:
- Думаю, мы квиты. Я, так или иначе, но попробовал бы слинять отсюда, а ты любым способом, но попытался бы меня остановить.
Ричард виновато потупился, но оправдываться или объяснять что-то Гэвину не стал, тот не злился на него – уже хорошо.
Рид пошевелил руками, и, убедившись, что после вчерашнего побега его не привязали к койке, тут же свернулся клубочком, устроившись спиной к Ричарду, и всё-таки ворчливо возмутился:
- Не так я представлял наш первый поцелуй.
- Гэвин…
- Молчи, я тут пострадавшая сторона и всё-таки имею право на пообижаться. Кстати, передай Коннору, что он потерял прозвище «Подлая булка», потому что теперь оно твоё.
Он говорил что-то ещё, уже уткнувшись в подушку, но слишком неразборчиво, так, что даже Ричард с его тонким слухом не разобрал слов. Видимо Рид брюзжал просто для того чтобы побрюзжать, а ещё сам Ричард понял, что ему кажется ничего не будет. Программа прогнозирования же утверждала, что после успешного проведения мероприятий по удержанию Рида в клинике, вероятность того, что Гэвин не захочет никогда видеть Ричарда, составляла более семидесяти процентов.
Программа не учитывала, что Гэвин – это Гэвин, да ещё и фелин, поэтому его действия и реакцию, отличные от человеческих, оказалось крайне сложно предсказать достоверно. Это было и будет интересным вызовом для Ричарда, ведь судя по всему слова Гэвина «Поговорим дома», были по-прежнему актуальны.
Тишина в палате могла показаться кому-нибудь неловкой, но была уютной. Гэвин дышал тихо и ровно, и если бы не равномерное покачивание хвоста, выползшего из-под одеяла и свисавшего с койки, Ричард мог бы решить, что Рид спит. Гэвин всё это время думал о чём-то своём, но, в конце концов, опять повернулся к Ричарду, спокойно сидевшему всё это время на привычном месте, и воинственно уточнил:
- Ну?!
Андроид изобразил на лице удивление и молчаливый вопрос.
- Ну и как вы планируете меня здесь хоть сколько-то удержать? – озвучил Гэвин полную версию вопроса.
Он правильно употребил «вы» имея в виду и Ричарда, и департамент, и в первую очередь Мяунну, так как у последней было влияния и средств больше, чем у остальных.
Не в характере Ричарда было юлить и выкручиваться, он не стал оттягивать неизбежное и честно признался:
- Сегодня утром на третий этаж в отделение пластической хирургии из клиники в Кошачьем квартале перевели пациентку Банни Неко.
Гэвина это сообщение разозлило намного больше всяких поцелуев. Он долго и вычурно ругался на фелинском, при этом позволив Ричарду узнать, что на этом языке существуют и пятиэтажные конструкции. Как и предсказывала ему Мяунна, весь возможный гнев с Ричарда переместился на «мохнатых садистов», как мягче всего поименовал Гэвин сородичей.
Но и опять Рид не рычал слишком долго, повозмущался вдосталь, а потом улегся поудобнее, сложил руки на груди и резюмировал:
- Впрочем, этого и следовало ожидать, когда она сообщила, что ей нужны не протезы, а высококлассный пластический хирург и реабилитолог.
- Ты знал? – тихо спросил Ричард, который уже успел навестить подругу Гэвина с целью познакомиться, пообщаться и выработать совместную тактику по удержанию Рида в больнице до полного его выздоровления.
- Что, по крайней мере, Банни хотела пластику сделать и человечихой внешне казаться, а Фанни ей помогала? Знал, конечно, девчонки давно деньги копили, в турне еще, наверное, заработали прилично, и им же чуть-чуть оставалось… - Гэвин замялся, а потом повинился, глядя прямо в глаза Ричарду. – Я сам, когда был мелким ещё, думал об операции, вон даже ухо покоцал себе, придурок.
Ричарду сразу вспомнился тонкий едва заметный шрам у основания левого уха, который разительно отличался от того, что был на правом, который Гэвин получил во время задержания всего пару лет назад.
Рид же продолжал:
- Уши ладно, острый слух не самое важное в жизни, но когда тебе отрезают хвост, то есть большой риск на всю жизнь получить осложнения в виде нарушения координации. Так что я вроде, как … смирился. Я ж с детства хотел быть копом и гонять преступников. Сначала перед глазами был пример, как я думал, отца, работавшего пусть патрульным, но в полиции, а потом хотел стать назло остальным хвостатым.
На лице Ричарда, слушавшего признание Гэвина, возникло выражение похожее на священный ужас. «Как?! Гэвин без ушек и хвоста?!». Поэтому он поддался первому порыву и крепко ухватился за кончик хвоста, заставив Гэвина слегка поморщиться. Вырывать или отдёргивать его Рид не стал, верно понимая, что он принадлежит уже не только ему.
- Что, был бы без него не таким хорошеньким в твоих пластиковых глазах? – решил всё-таки ввернуть Гэвин.
- Мне мил твой хвост, но уши значат намного больше, - сказав это, Ричард отпустил хвост, протянул руки, почесал и погладил оба.
Гэвин фыркнул, признавая, что шутку, призванную его хоть чуть-чуть развеселить, оценил и что услышал невысказанное: «А ты всего дороже».
- Я могу навестить Банни?
Гэвин понимал, что за попытку побега его в качестве наказания могли и в палате запереть.
- Тебе, как и любому пациенту, для перемещений по клинике выделено кресло-каталка, - Ричард указал на навороченную махину, достойную даже Профессора X.
Гэвин всё равно скривился, он-то был уверен, что спокойно доберётся на своих двоих, особенно, если проехал бы большую часть пути в лифте, да ещё и на Ричарда можно было бы опираться. Хотя, раз он смирился, что просто так его отсюда не выпустят, то играть придётся по больничным правилам.
***
Перед входом в палату Банни Гэвин и катящий коляску Ричард столкнулись с агентом ФБР Перкинсом собственной персоной, тот молча, протиснулся мимо них, проигнорировав и приветствовавшего тёзку андроида, и злобное от Гэвина: