Никто не осмелился противоречить. И я не был исключением. За логичной и гладкой речью Паскаля последовала гробовая тишина, которая нарушалась лишь шумом ветра за разбитыми окнами. Все были поражены острым умом Паскаля и безропотно согласились с его словами. Так, во всяком случае, казалось.
Мало-помалу в публике опять начался шепот, но теперь все участники были едины в том, что последнее слово о ситуации сказано и заседание, таким образом, подошло к завершению.
Что-то все же было иначе, чем обычно. А именно: у меня не было никаких контраргументов, но я бы скорее принял утверждение о том, что Земля плоская, нежели неоспоримый вывод Паскаля. Вдобавок я не испытывал потребности сообщить ему мои сомнения. Уже немало было сказано, обсуждено, приведено аргументов, оспорено и слишком многое продумано логически. Мне снова нужно было обдумать все самому. В конце концов, я уже довольно далеко зашел с помощью этого примитивного метода.
Собрание постепенно расходилось. Все еще сильно взволнованные, болтая друг с другом, жители района покидали дом. Паскаль сиял, и даже Синяя Борода, казалось, испытывал облегчение. А я? Ну, да, у меня вдруг оформилось такое подозрение, и, черт меня побери, если я не выясню все еще этой ночью…
— Как тебе понравились мои выводы, друг мой? — спросил Паскаль.
— Неплохо, — ответил сдержанно я.
— Ха-ха, тебе не нужно ничего изображать, Френсис. Я вижу по кончику твоего носа, что в твоем котелке снова бурлит. Если честно, я и сам мало верю в весь этот бред, который так многозначительно тут излагал. Признаю, это было сделано, чтобы успокоить собравшихся.
— Но звучало чертовски серьезно и убедительно.
— Что ж, ты можешь видеть, что я одаренный артист. Вероятно, мне стоит участвовать в съемках рекламы сухого корма или… преимущества усыпления!
Он захохотал во все горло. Но в следующий момент вновь стал серьезным и испытующе посмотрел на меня горящими желтыми глазами.
— Ах, Френсис, я не могу видеть, как ты так упрямо ломаешь свою голову. Сегодня Рождество. Тебе стоит хотя бы сегодня позабыть об этом жалком триллере и немного отдохнуть. И кто знает, возможно, да произойдет чудо и ты благодаря озарению придешь к правильному решению. Теперь я даже уверен в этом. Желаю тебе счастливого Рождества и не прекращай верить в чудо!
Он попрощался и удалился. Синяя Борода и я остались в здании совершенно одни; мы оба смущенно смотрели на пол. Я заметил, что ему неуютно, хотя Синяя Борода должен был бы принять решение Паскаля на ура. Но еще было далеко до завершения дела, и мой друг это отлично знал.
— Счастливого и питательного праздника, Синяя Борода. Благодарю за первоклассную работу, без которой мы бы так и бродили в потемках. Храни тебя Бог, брат, — сказал я. При этом мы старались не смотреть друг другу в глаза.
— Черт, благодари себя сам, приятель! Паскаль прав. Тебе действительно не помешало бы отдохнуть в эти рождественские праздники. Выспись, или найди себе еще одну красотку, или поколоти этого чертового Конга, иначе я сделаю это сам. Во всяком случае, попытайся подумать о чем-то другом. Итак, удачи и будь осторожен, чтобы старуха в белом саване не наступила тебе сегодня ночью на хвост.
Он повернулся ко мне спиной и шустро заковылял в направлении двери.
— Эй, Синяя Борода!
На секунду он резко остановился и повернул ко мне лохматую голову. В его здоровом глазе, похоже, играла лукавая улыбка.
— Ты веришь, что Джокер и есть наш черный человек?
— Нет. — Ответ прозвучал как выстрел из пистолета.
— Как ты думаешь, кто он?
— Именно тот, кого ты найдешь, всезнайка.
Он отвернулся и исчез в дверном пройме.
Подозрение! Подозрение в моей голове! Оно росло и буквально распирало мой череп. Странный план начал медленно созревать в голове. Еще удивительнее было то, что я решил пустить в ход этот план, хотя надежда на успех была равна нулю. Но он завладел мной всецело. Суеверие, принуждение, ритуал, — как было много обозначений для подобного иррационального поведения! Мне было все равно. Вмиг я сбросил шкуру хладнокровного статистика и снова стал детективом.
— Эй, Синяя Борода!
Голова монстра показалась у изъеденного червоточинами, влагой и насекомыми дверного косяка. В темноте его выдавал глаз, сверкающий как магический драгоценный камень. Он думал, какие вопросы ему теперь я задам. Он не пытался больше скрыть свою улыбку.
— Где находится фарфоровая лавка, в которой жил Джокер?
Снова это тихое согласие, которое делает каждое объяснение излишним. Парень думал так же, как и я, и хотел, чтобы наконец это теоретизирование закончилось. Не спрашивая, зачем мне это, не упрекая и не говоря, что дом уже основательно обследован им вдоль и поперек, Синяя Борода назвал мне адрес и исчез.
Я слышал, как он в тишине с усилием спустился по ступеням, пересек прихожую и проковылял через заднюю дверь на улицу. Потом я подождал еще пару минут, пока нервы не напряглись до отказа, так что я не почувствовал, что взорвусь в любой момент.
Прежде чем окончательно потерять рассудок, я помчался вниз по ступеням огромными прыжками, выскочил из дома и понесся в самую гущу вьюги. По описанию Синей Бороды магазинчик находился в дальнем углу района, так что мне нужно было как следует побегать по садовым стенам, чтобы добраться туда. Но одержимость, которая завладела мной, закалила для любых испытаний и дала достаточно энергии, чтобы преодолевать большие расстояния. Я был подобен реактивному самолету. У меня было весьма туманное представление о том, что я хочу отыскать в фарфоровой лавке. Но интуиция говорила: по крайней мере я там найду доказательство. Я вспоминал слова Синей Бороды, после того как тот осмотрелся в здании: «Я поставил все вверх дном, пока искал его преподобие. Я проник даже на этот проклятый склад на чердаке, а это было довольно жутким делом. Полки там просто ломятся от фарфоровых статуэток, которые представляют нас в натуральную величину».
Полки… полки, которые ломились от фарфоровых статуэток, изображающих наш вид — в натуральную величину! Синяя Борода залез в дом через окно подвала и, таким образом, шел не сверху вниз, а снизу вверх, разыскивая преподобного. Следовательно, на склад он попал через открытую дверь. Потом обошел все и внимательно рассмотрел весь этот хрупкий хлам, пока хватало сил и насколько позволяли ловкость и здоровье. То есть он видел все эти фарфоровые фигурки, которые чертовски были похожи на нас, с позиции лягушки, а именно только одним глазом.
Вот именно! У него не было возможности посмотреть на полки.
Наконец я добрался до дома, который с его пятнистым, покрытым мхом фасадом был похож на мертвеца, восставшего из могилы, на фоне живописного заснеженного пейзажа. Фарфоровая лавка явно не была золотой жилой, потому что хозяин позволил старому зданию обветшать, при инспекции строительного агента этот дом удостоился бы самого крупного денежного штрафа в мировой истории. Водосточные желобы вылетели почти наполовину из полностью проржавевшего крепежа и свисали вдоль стен вкривь и вкось. А если яростный порыв ветра сорвет весь этот металлолом и обрушит на голову ничего не подозревающего прохожего? Со стенами дело обстояло не лучше. Они, похоже, держались кое-как, скрепленные дикорастущим плющом; повсюду зияли огромные щели, похожие на зевающие пасти. Окна казались слепыми глазницами, и это впечатление возникало не только потому, что они были испачканы, но и потому, что в некоторых не было стекол. Балкон на втором этаже утратил балюстраду. От всего в целом у меня возникло чувство, что здесь крайне необходимо мощное вмешательство нашей испытанной деятельной команды, состоящей из Арчи и Густава.