— Зато хоть у нас погибнут, потому что они все равно погибнут.
Виня молча взяла орущих котят и пошла к двери. У двери обернулась.
— Надо или забирать к нам кошку со всеми котятами, или не забирать никого. Там котят кормит кошка, а кошку — весь дом. Галина Сергеевна обещала котят пристроить.
— Ню-ню, — сказал Гелий ей вслед с непонятным выражением лица…
Раздался звонок в дверь, похожий на речь пьяного, прерывисто-запинающийся, затухающий. Только что вернувшаяся Виня не успела отойти от двери и тут же открыла.
Медленно вошла Верочка Лаврухина, знакомая студентка журфака, и неуверенно посмотрела на Виню и Гелия, выглянувшего из-за занавески, прикрывающей дверной проем комнаты.
— А как вы сюда попали?
— Что значит, как попали? — удивилась Виня. — Мы здесь живем.
— Но это же Южное Бутово, — вяло возразила Верочка.
— Это Богородское, — хохотнул Гелий. — Верочка, ты по ошибке попала туда, куда нужно, здесь все свои, проходи и будь как дома.
— Ехал в район, попал в другой, — пробормотала Виня, подхватывая Верочкину плетено-лакированно-замшево-металлизированную сумочку, которую Лаврухина повесила мимо крючка.
— Она на таблетках. Наверно, в очередной раз пыталась покончить с собой, — шепнул Вине Гелий, подтолкнув Верочку по направлению к комнате и пытаясь пристроить ее шубку-макси на вешалке, гнущейся под весом разных курток.
Виня отобрала у него Верочкину шубку, повесила ее, ринулась в комнату и уселась на пластиковом ящике для стеклотары рядом с Верочкой, которой уступила мягкий стул.
Верочка села, обессиленно прислонилась к спинке стула, свесила руки и принялась озабоченно разглядывать свои бедра в темной узкой юбке-макси.
— Я толстая, — наконец проговорила она жалобно и неторопливо. — Я прибавила целых два сантиметра, все мои модные юбки теперь мне малы, надо покупать новые.
— Зачем же новые? — удивилась Виня. — Пуговку перешить, только и всего. И вовсе ты не толстая, человек ведь не робот, чтобы все время быть одних габаритов. Вес и объем постоянно слегка колеблются, и пара сантиметров плюс или минус — это обычное явление, ничего страшного. Ты не знала, что ли?
— Нет, я толстая, — вяло возразила Верочка. — У меня родители снова кричали и били посуду, снова разводятся… Я хотела отравиться, мать отвезла меня к врачу, он дал таблетки, а мне от них так плохо… Я не хочу жить, я все равно отравлюсь.
— Что за глупости! — возмутилась Виня. — Чем травиться, лучше бы подумала, как их помирить и мозги им прочистить, чтоб если уж разводились, то тихо, и нервы бы окружающим не портили! А и разведутся, так что — сразу у тебя жизнь кончится, что ли?
— Я без них не могу!
— Ну и плохо. Ты взрослый человек, у тебя своя жизнь, скоро замуж выйдешь, сама родительницей будешь. К тому же, даже разведясь, родители никуда от тебя не денутся — с одним из них жить будешь, к другому в гости ездить.
— Я так не хочу!
— Мало ли чего ты не хочешь… Ты на журфаке учишься, тебе едва за двадцать, все радости жизни впереди, а ты — травиться! Ты писать должна! Иди-ка лучше с Гелием обсуди статью, которую вы вместе писать собирались!
Гелий как раз в этот момент пришел из кухни и позвал Верочку попить чаю с ним и с Пашкой. Он снял Верочку со стула и повел, почти понес ее туда. Виня пошла за ними и подергала Гелия за рукав.
— Вы с Пашкой не приставайте к ней сейчас, пусть она просто тут побудет, оттает. Человек не в том состоянии, чтобы…
Гелий покивал, не дослушав. Он уже, на ходу, гладил Верочку по плечу и что-то ворковал про свою мечту о гареме.
На кухне Пашка усадил Верочку рядом с собой на диван, сунул ей в руки чашку с горячим чаем без сахара, а сам принялся гладить ее по колену, тщетно пытаясь задрать повыше узкую Верочкину юбку-макси.
Гелий с Пашкой что-то говорили, а Верочка потерянно озирала обшарпанные стены, частично прикрытые листами с рисунками, авторами которых были хозяева квартиры и их друзья.
Когда Пашка, настоятельно убеждавший Верочку расслабиться, попытался повалить ее на диван, она резко вырвалась и встала, покачнувшись.
— Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай, за гостеприимство…
Она кое-как выбралась в прихожую, потянула с вешалки свою шубку и посмотрела сквозь Гелия, пытавшегося при помощи своего самого обольстительного тембра убедить ее остаться на ночь. Пашка что-то кричал из кухни. Виня молча мрачно смотрела, стоя посреди комнаты.
Верочка с трудом надела шубку и ушла, взяв сумочку и забыв пластиковый пакет, в который зачем-то отдельно была положена ее золотистая щетка для волос…