Одна из ланей заметалась настолько панически, что подвернула ногу и полетела по земле, кувыркаясь. Это стало спусковым крючком для броска почуявшей кровь стаи. И что интересно, роль разящего клинка, острия удара досталась мне. Кошки буквально выдавили меня на это самое остриё, давая возможность первому наскочить, подмять, порвать нашу общую жертву. И я с лихвой оправдал оказанное сёстрами доверие. Напрыгнув сбоку, опрокинул пытавшуюся подняться после неудачного падения лань, одновременно вонзая клыки в её тонкую, пульсирующую кровавыми венками шею. Рывок прыжка, помноженный на рывок челюстей — и животное вновь на земле. Теперь уже навсегда: ведь с разорванным позвоночником не встают.
Кошки налетели с боков, гурьбой. Думал, порвут уже меня, но нет — гибкие бестии принялись ластиться. Жались, тёрлись, прикусывали за кожу и уши. В какой-то момент с правового бока образовался просвет, в который тут же ввинтилась очередная скалящаяся тень. Чёрная кошка прыгнула, ударив грудью в моё плечо. Почти одновременно то же проделала вторая. Я опомниться не успел, как оказался в положении трепетной лани; вот только подняться мне уже не дали. Накинулись, жадно приникая к источнику наслаждения, пытаясь взять — и не безуспешно — прямо на земле.
Не знаю, как уж оно так у них получалось и как согласовывалось со звериной анатомией. Скорее всего, никак. Но было решительно наплевать, что там и как с анатомией — потому что сознание заполонил разрывающий его в клочья кайф. Мы кувыркались, превратившись в единый рычащий, мяукающий, клацающий зубами и взблескивающий глазами комок шерсти. Каждой кошкой владело сейчас лишь одно стремление — взять, урвать свою порцию ласки. Безумие охватило каждый миллиметр души, не оставляя места сомнению. Оказалось, охотничий инстинкт не идёт ни в какое сравнение с инстинктом продолжения рода… особенно если он утолён. И хватило-то всего одной жалкой лани! А вот как утолить тягу к кошкам, которых вокруг до неприличного много?.. Тут одной… кхм… ланью не обойдёшься.
Вырваться из бездны удовольствия удалось далеко не сразу. Она решительно не хотела отпускать, и даже сохранившееся в сознании послевкусие держало в дымке счастья крепче стальных цепей. Но вот я наконец «выплыл». Разнотравья открытой равнины больше не было. Не было и пронзительно-синего неба над головой. Его место занял давящий пещерный свод, подсвеченный прожилками лазоревого мха. Над новым кошачьим обиталищем властвовала бархатистая полутьма.
Но если глазами я видел одно, то вот кожей ощущал совсем иное. Вокруг растекался натуральный океан ощущений, единый для всех кошек стаи. Мы все оказались как бы вкраплены в него, представляясь эдакими застывшими в чувственном янтаре сущностями. Магия единения давала нам схожие тактильные ощущения, одаривала одним на всех дыханием, даже наши сердца, казалось, бились в едином ритме. Каждая клеточка тела сливалась сейчас с такой же кого-то из боевых сестёр.
Под головой отчётливо ощущались холмики грудей. Сайна — безошибочно определил я. Неужели подруги позволили мне вот так, просто, лежать?! Ан нет! На мне тоже лежали. Ещё одна рыжая кошка, приникнув щекой к груди, задорно урчала. Арья. Стоило мне открыть глаза, как с боков приникли спинками ещё две прелестницы, почти одновременно завладевая руками и прижимая их к своим упругим грудкам. Эйди с Миленой. Повернувшись налево, я невольно залюбовался серебристой шёрсткой, устилающей тело милахи… Так, стоп! Точно, взгляд направо подтвердил моё предположение: ариала щеголяла густой чёрной шерстью. Да и Арья…
Словно чтобы окончательно меня добить, по ноге прошелестел самый настоящий хвост! Мягкий, пушистый и рыжий-рыжий. Выходит, не придумала Сайна про хвостик… Вернее, придумала его здесь, в виртуальной реальности вымышленного мира, порождённого нашими подспудными желаниями. Интересно, а ушки у них тоже есть? Осторожный взгляд на прикорнувшую на груди Арью не оставлял сомнений: есть. Вон они, шевелятся, точно кошка специально ловит одной ей ведомые звуки. Неужели к сердцебиению прислушивается?
— И как тебе дома, кот? — лениво бросила Милена по правому боку.
— Я скучал. Вы это знаете, сёстры. Дома — это дома. Нигде не бывает так хорошо и уютно.
— Так чего же ты шляешься? — недовольно рыкнула Эйди. Оказывается, девочка была сейчас отнюдь не в благостном настроении. — Или у них здесь как-то по-другому всё устроено?