Колдун был так увлечен своим занятием, что даже не заметил, как киммериец перестал притворяться спящим и широко раскрыл глаза, наблюдая за подозрительными действиями их проводника.
Существо в костре обрело наконец твердую форму. Как и показалось Конану с самого начала, то был некий человек.
И человек этот явно не понимал, что с ним случилось и где он находится.
Он метался в своей огненной тюрьме в тщетных попытках найти выход. Наконец он сдался и поник. Он уселся на земле, обхватив руками колени.
– Отзовись на мой призыв! – приказал Апху.
Человек, пойманный в ловушку пламени, поднял
голову и начал озираться, пытаясь понять, откуда доносится этот повелительный голос.
– Ты не можешь меня увидеть, – объяснил Апху. – Я тебя вижу, но ты меня – нет. Ты полностью в моей власти. Если я перестану сдерживать пламя, оно пожрет тебя. Это магическое пламя, оно съедает человека без остатка, так что даже костей твоих не найдут.
Человек, кажется, сразу поверил услышанному, потому что вздрогнул и снова опустил голову.
– Ты могущественный маг! – пробормотал он. – А я всего лишь жулик… Как ты нашел меня?
– Я заполучил волос с головы того, кто меня интересует, – засмеялся Апху. То был холодный, равнодушный смех, от которого мороз проходил по коже.
«Так вот что он снял с плеча Муртана да еще так любезно и бережно, – понял Конан. – Ну, негодяй! Волосок… Я должен был сразу догадаться. Этим мерзавцам непременно нужна какая-то часть от живого человека, чтобы начать свое грязное колдовство».
Но при этом Конан не мог не признаться себе в том, что разговор Апху с узником пламенной темницы чрезвычайно его занимает. Кажется, у киммерийца сейчас появится возможность разузнать кое-что любопытное.
– Я не понимаю, – молвил человек, заточенный в огненную тюрьму. – Какой волосок?
– Назови свое имя, – потребовал жрец.
– Грист.
– Отлично, Грист! Вот видишь, между нами уже установились дружеские отношения… Меня весьма занимает человек по имени Муртан. Он знаком тебе, не так ли? Моя магия была направлена на то, чтобы связаться с кем-то, кто, как и я, кровно заинтересован в этом Муртане.
– Да, я его знаю, – подтвердил Грист.
Конан отметил, что всякий страх пропал у Гриста. Должно быть, один негодяй чует другого, даже если их разделяют десятки лиг.
– Кто он для тебя?
– Враг.
– Я так и думал! – обрадовался Апху. – Расскажи подробнее.
– Он богат, я беден.
– Да, это причина для вражды.
– Я стану владельцем всех его богатств, если он погибнет во время своего путешествия.
– Еще лучше!
– А если он вернется и привезет драгоценность из храма богини-кошки, то я потеряю мою жизнь.
– Да ты – просто находка! – возликовал Апху. – Расскажи мне подробнее о своем недруге, Грист, и я тебе помогу.
– Ты весьма поможешь мне, если прямо сейчас свернешь ему шею, – сказал Грист. – Что касается меня, то я сообщил тебе все. Больше я ничего не знаю.
– Откуда ему известно про храм богини-кошки?
– Прочитал в каком-то свитке… Отпусти меня, здесь становится жарко!
– Он любит читать?
– Ты разве этого не заметил? Я хочу уйти!
– Ты уйдешь, когда я тебе это позволю… Кто такая Галкарис?
– Рабыня.
– Мне показалось, что он обращается с ней как со свободной женщиной, более того – со своей возлюбленной.
– Что ж, она – его наложница. Возможно, он привязался к ней сильнее, чем предполагал. Оно и к лучшему – Галкарис моя, и она мне служит.
– У меня не сложилось такого впечатления, – пробормотал Апху. – Вероятно, она сильно изменилась с тех пор, как ты видел ее в последний раз.
– Что ж, – равнодушно произнес Грист, – в таком случае, она сильно пожалеет о твоей изменчивости. Я сумею напомнить ей, кто она такая! Мне не впервой ставить рабыню на место.
– Желаю тебе успеха на твоем поприще, – сказал Апху, поднимая руку, чтобы рассеять видение.
– Ты убьешь Муртана? – выкрикнул Грист прежде, чем Апху прервал их контакт.
– Я убью его, когда сочту нужным!
Костер погас, а Апху, обессилев, опустился на землю. Лицо его посерело, глаза побледнели. Должно быть, магия давалась ему нелегко. Конан отметил это не без злорадства.
– Странно, – сказал Апху, – обычно я так сильно не утомляюсь. Это же было самое простое видение! Что-то здесь творится неправильное, опасное для меня… Кто-то противодействует моим чарам! Хотел бы я знать, кто мой тайный враг!
Он вздохнул и прилег отдохнуть.
Конан посмотрел на спящего мага. «Я – твой тайный враг, – подумал киммериец, – но вряд ли моя ненависть к тебе могла помешать твоему обряду. Нет, здесь действует еще одна сила».
Вот уже третий день Конан, Муртан и Галкарис шли по горам. Торопиться было некуда – воды здесь хватало, дичи – тоже.
– Странное дело, – задумчиво сказал как-то Муртан, – мне почему-то все время кажется, что главное – добраться до того храма в Песках Погибели и отыскать камень. А там все как-то само собой уладится.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Конан. – Что уладится?
– Мы ведь проделали ровно половину пути, – объяснил Муртан. – Мне ведь еще предстоит вернуться в Зингару, а это – вторая половина пути.
– Вторая половина всегда короче первой и к тому же дается легче, – подтвердил Конан. – Ты совершенно прав. Сам-то я редко о таких вещах задумываюсь, потому что, как правило, никогда не возвращаюсь туда, откуда пришел. Мой путь не имеет конца… Пока что. А когда я стану королем, то не буду никуда отлучаться. Засяду в тронному зале, буду пировать и рубить головы непокорным, а в свободное от этих занятий время буду тешиться с женой.
– Похвальное правление, – сказал Муртан, смеясь.
– Обратно ты пойдешь по уже знакомой дороге, – уже серьезным тоном произнес Конан. – Многие опасности будут тебе известны заранее, а большинства из них ты сумеешь избежать. Да и разыскивать тебе больше ничего не придется. Дойдешь до реки, наймешь лодку, доберешься до порта – а там кораблем до Кордавы. Нет ничего проще.
– Не люблю кораблей, – поморщился Муртан.
– Ты сперва отыщи эти Пески Погибели и посреди них – заброшенный храм, а там уж придумывай, как вернуться, – хмыкнул киммериец.
– Ничего не могу с собой поделать, – вздохнул Муртан. – Очень хочется домой.
Конан развел руками, показывая, что в данном случае он бессилен.
Муртан и раздражал киммерийца, и забавлял его, и иногда даже вызывал его восхищение. Конан всегда удивлялся людям, которые ухитрялись действовать за пределами собственных возможностей. Изнеженный богач сумел одолеть дороги Стигии, прошел по пустыне, по берегу Стикса, сейчас карабкается по горам… Он побывал в бою с разбойниками и людьми-крокодилами – и уцелел. И не потому остался жив, что струсил и бежал, – нет, ему просто повезло. Конан уважал подобное везение – оно означало благосклонность богов.
«Интересно, – думал Конан, – почему ни Муртан, ни Галкарис не вспоминают о Сешет?»
Сам Конан не забывал о таинственной безумной нищенке, которая неустанно шла за путниками, держась так, чтобы они ее не замечали. Отчасти она добилась своего, потому что Муртан ни разу не уловил звука ее шагов. Галкарис слишком была утомлена и занята собственными бедами – она сбила ноги, – чтобы следить за происходящим вокруг.
А Конан то и дело видел мелькающую в отдалении светлую тень. Когда киммериец охотился или готовил на костре пойманную им птицу или мелкого зверька, похожего па белку, – он всегда старался оставить часть пищи для Сешет. Он не сомневался в том, что женщина находит эти подношения и таким образом подкрепляется.
Пару раз Конан под незначительными предлогами отходил от лагеря и разыскивал Сешет. Он не приближался к ней, чтобы не спугнуть, просто осматривал ее скромную стоянку и убеждался в том, что с ней все в порядке.
Кем бы она ни была, она не занималась магией, и это успокаивало киммерийца.