Неожиданно Огюста начала сползать с дивана. Симон поддержал ее. Огюста его оттолкнула.
— Оставьте меня в покое, мне больше нечего сказать.
Симон принял безразличный вид, достал из портфеля повестку и положил на стол.
«Мадемуазель Огюста Шенелон приглашается в среду в префектуру полиции, в шестнадцать часов. Следственный отдел. Кабинет комиссара Пикара. Улица Кэ-дез-Орфевр».
— В это время Жан-Марк Берже будет уже в Париже, — сказал Симон и вышел.
VII
Возвращение в Париж
1
Комиссар Тевене горячо пожал Бело руку. Они только что славно отобедали в ресторанчике на берегу Соны.
— Жаль, что я не могу оставаться с вами до самого отправления поезда. У меня к вам просьба: хоть дело у нас и забирают, проинформируйте меня, пожалуйста, о ходе расследования. Если окажется, что американец — не выдумка, я подаю в отставку. Я слышал, что кольцо и чемодан находятся под вашей личной опекой? — добавил он.
— Это мои лионские трофеи, — ответил Бело, — как и документация из вашей лаборатории. Надо сказать, все сделано с блеском. Впрочем, вы по-другому и не работаете.
— Не говорите так, а то нам станут завидовать. — Комиссар улыбнулся. — Фотографии руки действительно удались.
Во второй половине дня Жонне позволили увидеться с сыном. Бело не протестовал и против прихода Эмилии, но Жонне решил, что ей это будет слишком тяжело. Он принес с собой небольшой чемоданчик с одеждой. Бело предложил ему поговорить с сыном наедине, но Жонне переполошился.
— Нет, вы не должны оставлять моего сына, господин комиссар! Я побеседую с ним при вас.
Наставления Жонне были торжественны и нелепы. Жан-Марк слушал их вполуха, краем глаза следя за Бело, листавшим газету.
Бабушка тоже хотела прийти, но Бело сказал, что инструкция допускает в таких случаях свидания только с ближайшими родственниками по прямой линии.
— Очень правильно! — заметил Жонне. — Отец и мать — это только два человека, а дедушек и бабушек уже четверо. А если допускать еще других родных…
Лицо Жан-Марка было землистого цвета, словно он провел ночь в подвале. Свежевыбритый, в костюме и при галстуке, он вполне мог ехать первым классом, если бы французские власти давали такие привилегии «главным свидетелям».
Выходя из здания полиции, Делорм шепнул Бело на ухо:
— Надеть ему наручники?
— Нет причины, — так же тихо ответил Бело.
В их распоряжении оказалось не три, а восемь мест. Целое купе! Делорм раздвинул занавески на окне, выходящем в коридор, а окно на улицу задернул.
— Не хочу, чтобы его заметили на станции, — сказал он.
— Ты в первый раз в роли ангела-хранителя?
— Да, господин комиссар.
— Поздравляю.
Делорм, обеспокоенный, пристально взглянул на Бело. Ни на вокзале, ни в вагоне на них не обратили внимания. Может, он перестарался с предосторожностями?