«Ещё котята, — подумала Мэри. — Как будто остальных кошек мало. Может, сейчас как раз будет кстати предложить уменьшить их число?»
— А не пришла ли пора избавиться от некоторой части ваших кошек, мисс Мьюриэл? — спросила она.
— Избавиться?
— Да. Подыскать им хороших хозяев.
— Но каким образом?
— Я бы могла поместить объявление в местной газете.
Несколько дней спустя читатели «Даммерсет кроникл» прочли следующую заметку:
— Вам ничего делать не придётся, мисс Мьюриэл, — успокаивала хозяйку Мэри. — Даю вам слово — уж я сама позабочусь, чтоб они попали в хорошие руки.
В ближайшие несколько недель по главной аллее поместья Понсонби без конца приходили, подъезжали на велосипедах или на машинах люди. У одних уже имелась кошка, но им захотелось ещё одну. У других кошка потерялась, и они хотели взять новую вместо неё. Третьи никогда не держали кошек, но их пленило слово «бесплатно». А многие просто хотели воспользоваться случаем и побывать у Кошачьей Леди в её доме.
Спрос был так велик, что скоро Мэри пришлось отказывать людям. Она приколола на входной двери объявление, которое гласило:
— Которых взяли, мисс Мьюриэл, все попали в хорошие дома, уверяю вас, — сказала она хозяйке, которая сидела в кресле в гостиной с Королевой Соединённого Королевства на коленях и читала книгу под названием «Уход за кошками».
— Ты молодчина, милая Мэри, — отозвалась мисс Понсонби. — Но всё-таки я буду по ним скучать.
«Хочу надеяться, — подумала она, — у моей Флоренс (то есть у мамы) родится много котят».
И словно чтобы возместить потери, на следующий же день Флоренс произвела на свет котят на чудесном шёлковом покрывале на огромной кровати в спальне покойных родителей Кошачьей Леди.
— Мама! — ахнула Мьюриэл Понсонби, когда, наклонившись, увидела двух новорождённых котят. Один был в мать — черепаховой расцветки, а другой — белый, как отец, сидящий рядом и мурлыкающий от гордости.
Кошачья Леди была единственным ребёнком в семье, и сейчас она подумала: «У меня есть братик и сестричка».
— Ах, папа, — сказала она вслух, — как мы их назовём?
Но Персиваль, естественно, ответил только «мью».
— Посоветуюсь с Мэри, — решила мисс Понсонби и пошла вслед за Вики, которой всегда нравилось идти впереди, вниз, в кухню.
«Если бы только Мэри знала, — думала мисс Понсонби, объявляя девочке добрую весть, — что эти два котёнка — детки моих мамы и папы и теперь у меня есть брат и сестра, которых у меня не было в детстве».
— Пойди наверх, взгляни на них, — сказала она, а потом, когда они стояли и рассматривали котят, добавила: — Как мы их назовём? Придумай ты, Мэри Натт.
Мэри рассмеялась.
— Натт. Слово это ведь означает орех. А если назвать их какими-нибудь орехами?
— Отличная идея, — одобрила Кошачья Леди. — Давай вспомним… Грецкие орехи, арахисовые…
— Каштаны и буковые орешки, земляные орехи… — подхватила Мэри.
— Кокосовый орех и лесной орех, иначе говоря, хейзел… — продолжала Кошачья Леди.
— Вот. Хейзел, — сказала Мэри. — Симпатичное имя для кошечки, как вам кажется?
— Да, да! — подтвердила Кошачья Леди. — А котика как назовём?
— Коко, мисс Мьюриэл. Сокращённое от кокоса.
— Мне нравится! — вскричала мисс Понсонби.
«Моя сестра Хейзел и мой брат Коко, — подумала она. — Вот здорово! Какое счастье, что я верю в переселение душ. Хорошо бы, Мэри тоже верила. Возьмём её отца (Артур, так, кажется, его звали). А что, если теперь он мальчик, или лошадь, или собака, а может, кто-то помельче — скажем, мышь. Нет, не надо, мы ши живут недолго. Артур умер бы уже от старости, или ещё хуже, его съела бы кошка. Вообразить только: вдруг дорогой папочка съел бы Артура Натта! Но Мэри стало бы легче, если бы она знала, что по крайней мере я верю, что её отец не умер навсегда. Тело его, возможно, и похоронено где-то на поле боя в Южной Африке, но его личность, дух, душа, назовите как хотите, переселилась в другое тело. Может, всё-таки попытаться объяснить ей это?»
— Мэри, дорогая, скажи, тебе очень тяжело разговаривать о твоих родителях?
— Тяжело? — переспросила Мэри. — Да, конечно, и всегда будет. Но они умерли, ушли навсегда. И надо с этим примириться.
— Ушли? — сказала Кошачья Леди. — И куда?
— Думаю, на небо. Они были хорошие люди.
— А тебе не приходило в голову, — продолжала расспрашивать Кошачья Леди, — что они переселились в кого-нибудь другого?
— Как это?
— А так, что они родились заново в другом теле, в другом облике.
— О нет, в это я вряд ли смогу поверить, — запротестовала Мэри.
— А я верю, — произнесла Кошачья Леди.
Мэри Натт посмотрела на хозяйку, старую зеленоглазую женщину, на её затянутые назад волосы. «Она сильно постарела за то время, что я здесь живу, — подумала Мэри. — Согнулась, на ногах держится нетвёрдо. Но голова-то у неё вроде ясная. Раньше была, во всяком случае. Но переселение душ!..»
— Вы хотите сказать, — спросила она, — что верите, будто в предыдущей жизни были кем-то другим?
— Да, кем-то и не обязательно человеческим существом.
— Вы могли быть и животным?
— В общем, да. Или могу стать каким-то животным, когда сердце у меня перестанет биться. Я не жду, чтобы ты поверила в это, Мэри, но мне казалось, тебе может послужить утешением моё твёрдое убеждение, что твои мама и отец ведут сейчас какую-то иную жизнь. Как происходит сейчас с моими мамой и папой.
— Вашими?
— В этот момент они отдыхают в своей прежней спальне на своей большой кровати, а мои брат и сестра играют на полу.
— Не понимаю, — пробормотала Мэри.
— Персиваль и Флоренс. Это мои родители.
— Их так звали?
— Да, именно так. Тело их может быть другим, но у меня и тени сомнения нет, кем они были до того, как стали кошками. Так же как нет сомнений насчёт Вики. Она родилась в двадцать минут пятого к вечеру 22 января 1901 года, в ту самую минуту, когда душа её оставила своё прежнее тело.
— И чьё это было тело?
— Вики, как я её непочтительно зову, на самом деле Виктория, Королева Соединённого Королевства и Императрица Индии.
Мисс Понсонби взяла на руки дородную рыжую кошку и принялась её благоговейно гладить.
— Теперь ты знаешь, Мэри, — заключила она. — Теперешняя Вики — покойная великая королева Виктория.
«А я-то считала, что с головой у неё всё в порядке, — подумала Мэри. — Да она просто чокнутая».
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лавочники в Дампт-он-Маддикорум всегда считали мисс Понсонби чуточку с придурью. «А как же иначе, — говорили они, — если она держит столько кошек да ещё тратит на их кормёжку столько денег».
Тем не менее относились они к ней хорошо: она всегда улыбалась, всегда была вежлива.
— Ясное дело, она малость чудаковата, — толковали они между собой, — но зато настоящая леди.
Они, естественно, не знали о её вере в переселение душ. Они отмечали, во-первых, доброе дело, которое она совершила, раздав часть кошек («И ведь даром, — говорили они, — ни пенни не спросила»), а во-вторых, что возраст явно сказывается и езда на велосипеде даётся ей с большим трудом.
«Это сразу видно, — говорили они. — Хорошо, что у неё живёт эта славная девчушка, как её звать… Мэри… нуда, Мэри Натт».
Они не удивились, когда однажды на высоком чёрном велосипеде, принадлежащем Кошачьей Леди, приехала Мэри. Все лавочники с той поры регулярно осведомлялись у Мэри о здоровье мисс Понсонби.
Как-то Мэри, вернувшись из деревни, застала Кошачью Леди стоящей у входной двери. Она, как всегда нынче, опиралась на палку, и вид у неё, как сразу заметила Мэри, был крайне обеспокоенный.