- Нагулялась, - заворчала она, когда покупательница скрылась по ту сторону двери. - Ну, иди-иди. Шеф там уже лаваш разложил, сейчас тебя будет в ролл сворачивать.
- Я... - стыдно стало вдвойне, а страшно - втройне. Я съежилась, замямлила что-то, что и сама не поняла. Хотелось оправдаться, извиниться, как-то объяснить, что случилось, что прогуляла не нарочно. Но ничего я не успела.
- Алевтина! - раздалось с легким акцентом поверх Юлькиной головы. Там, словно факир и волшебник - возник Армен Иванович. Крепкий, но не высокий, с черной щеткой усов под носом и абсолютно лысой головой. Не потому, что волосы там не хотели расти - он их старательно брил, чтобы ни один не упал в тесто. Отчего-то на растительность под носом такая щепетильность не распространялась. Равно как и на ту, что пышно цвела на руках. Выглядел шеф, мягко говоря, сердитым. Густые брови ерзали у переносицы, губы сжались в полоску, руки замком сцепились на груди. Армен Иванович похмурился, а потом добавил. - Пришла, наконец. А то я уже Любочке в больнице тебя искать наказал.
- Я... Ар...
И снова - ничего членораздельного. Я вдруг поняла, что прикипела к «Пышечке», к словоохотливым местным поварихам и Юльке. А теперь придется всё бросить и уйти. Кажется, по щекам потекли слезы - они потеплели, а в носу вдруг стало хлюпко.
- Ну, чего ревешь? - сурово произнес шеф. - Пойдем со мной. Не увольнять же тебя, в самом деле, без объяснений.
Глава 6
На самом деле Армен Иванович был до корней волос русским. Единственное, что его связывало с людьми армянской крови - старый армянин-акушер. Как любил рассказывать сам шеф - роды выдались сложные: ребенок удался крупным, шел не так и не туда, и по тем временам исход был предрешен. Но тут в дело вмешался он - седенький, дряхленький, но опытный врач. И хотя родители Армена Ивановича так и не дознались, как звали спасителя их малыша, выбор имени у них уже не стоял.
Шеф иногда любил окунуться в воспоминания, особенно, как ему доставалось в школе и от русских мальчишек, и от армянских, буде такие встречались. Никто не хотел знать его за своего, и только богатырское телосложение спасало Армена Ивановича от синяков. Он, по его словам, сам мог наставить их при желании. А потом шеф перестал доказывать, что русский, и нашел немало выгоды от доставшегося имени, которое одно время доводило его до зубовного скрежета. Пришлось здорово постараться, чтобы поднатореть с акцентом, богатырское тело же и на этот раз не подвело - покрылось густым волосом.
«Как только я перестал бороться с тем, что имел, тут же всё и устроилось», - поучал он нас, раскладывая на праздничном столе фирменные пышки - простые, без начинки, но хрустящие и безумно вкусные. Будь то всемирный женский день, Новый год или чьи-нибудь именины - без этих выпечки и слов они не проходили.
И вот сейчас эти самые булочки лежали в тарелке передо мной, а Армен Иванович не спешил говорить первым. Он выжидал, поглядывая на настенный календарь. Его кабинет, больше напоминавший кладовку, встречал гостей стеллажами, заставленными коробками из-под офисной бумаги, пустой вазой на крошечном подоконнике и письменным столом. Вот только вместо компьютера на нем располагались книги. Был у шефа и ноутбук, но он его убирал в стол, как он сам говорил: «чтобы не заляпать ненароком».
Он ждал, а я не знала, с чего начать: извиняться ли сперва или рассказать, что случилось? Впрочем, признаваться, что полночи провела на улице, а вторую проспала на полу после глотка водки, было как-то слишком. Гораздо проще получалось расплакаться. Слезы так и лезли из глаз, я терла их, шмыгала носом и ничего не говорила.
- Понятно, - со вздохом заключил Армен Иванович после нескольких мучительных для меня минут. - Сожалеешь, раскаиваешься, больше так не будешь, но рассказать ничего не можешь. Знаешь, Аля, я, может, впервые хочу услышать, почему подчиненная явилась на работу ближе к обеду. Но не силой же из тебя правду выколачивать? С другой стороны, если я тебя вот так просто без объяснений прощу, другие девочки решат, что и им можно опаздывать без всяких последствий. Так что решим с тобой так: ты была в поликлинике, телефон забыла дома, вот и не отвечала, а предупредить не могла - только сегодня заболело. Уж что - реши сама. И телефон спрячь, не доставай, чтобы никто не подумал, что я тебе потакаю. Хорошо?
Я закивала, принимаясь еще громче хлюпать носом. На этот раз слезы текли от радости - надо же! Как же шеф всё понял и без моих объяснялок?! Для меня такая проницательность оставалась загадкой.
- И еще, в порядок себя приведи - зареванной за прилавок становиться нельзя. А в качестве наказания...