Всё то время, что мы шли на работу, Васька молчал. Даже больше - он дулся на меня. За то, что подловила его - ничего не подозревающего только-только наевшегося от пуза, что как он ни старался растопыривать лапы, упекла его в переноску, которую Василевс ненавидел лютой ненавистью. В ней его таскали к ветеринару, где кололи уколами, трогали там, где он сам себе не позволял, и «добрый дядя»-ветеринар неизменно напоследок интересовался: «кастрировать не надумали?».
Кот молчал, я - тоже. Всю дорогу от дома меня терзало чувство вины, словно я убила кого-то, а отсиживать за себя спроваживала хвостатого друга. Разве тут оправдаешься, да еще когда тебя не хотят слушать? Я останавливалась несколько раз, чтобы проверить - всё ли в порядке? Заглядывала в сетчатое оконце, звала кота по имени. Васька не реагировал. В тесном пространстве клетчатой сумки он умудрился забиться в угол и даже не ворчал. Не выглядывали из комка тьмы и желтые рассерженные глаза.
Несколько раз я порывалась вернуться, но тут же останавливала себя. У нас с Арменом Ивановичем был договор, в «Пычешке» ждал новенький лоток и наполнитель для кошачьих дел, купленные практически на последние деньги, значит, пути к отступлению у меня не было. А кот? Сколько я терпела ради него? Пусть хоть разок выручит меня. С таким настроем и гудящей от сиреневого духа головой, я и добралась до работы.
Двери за собой тут же заперла, как оказалось - не зря. Чья-то тень шарахнулась в сторону, стоило щелкнуть замком. Значит, не зря мне казалось, что кто-то шаркал за нами по пятам. Не будь со мной кота - испугалась бы не на шутку. А так - прижала Василия в переноске к себе покрепче и, подсвечивая стены фонариком в телефоне, понеслась к подсобке.
Там было как-то спокойнее и уютнее. Может из-за крепкой деревянной двери, казавшейся неприступной? Запиралась она на увесистый железный засов - попробуй, вышиби! Здесь наконец-то отстал от меня запах сирени, уступая место духу сдобы. Васька тоже ощутил перемену - оживился, заворочался. А может, я слишком сильно его стиснула? Щелкнув выключатель, я опустила переноску на пол и расстегнула молнию.
- Не обижайся, Василий, - произнесла примирительно. - Выходи.
Кот молчал.
- Я тебе рыбки вареной взяла - будешь?
Васька фыркнул. Еще бы - он только недавно поел, и пока не собирался менять гордость на кусок хека.
- Не простишь, значит?
Я вздохнула. Что с ним делать? План был прост: принести кота, дождаться, пока он освоится, и уйти домой. Бросать Ваську, когда он даже носа не показал из переноски, никак не вписывалось ни в алгоритм действий, ни в понятия совести. Но припугнуть его стоило.
- Я уйду сейчас. Слышишь?
- Мяв, - отозвался он вяло, будто сказал: «Делай, что хочешь».
Вот когда я поняла, что никуда не уйду - не брошу его тут одного. Пришлось идти за стулом, а потом доставать кота из сумки. Он не сопротивлялся - повис у меня на руках черной тряпкой. Надо сказать - довольно-таки упитанной тряпкой. Мне даже показалось, что Васька спал: послушный, безвольный. Но желтые глаза смотрели, не мигая, и как могли показывали - я ему больше не друг, и даже не товарищ. И вообще - могу забыть обо всем, что между нами было!
Это выглядело смешно, и вместе с тем - жалко. С Васькой на руках я устроилась на стуле, положила его на колени и принялась гладить. Кот не противился, по-прежнему изображая ветошь.
- Ну и дуйся дальше, - бормотала я, чувствуя, как на веки налипает дрема. - Зато мне с тобой спокойно, не страшно. Пересидим ночь, а потом вернемся домой.
Васька не реагировал, но мне показалось, что лед тронулся. Теперь у меня на коленях лежало не нечто бесформенное и аморфное, а кот. Слегка сердитый, напружиненный, он урчал сосредоточенно и пускал когти мне в джинсы. Меня же всё сильнее клонило в сон, перед глазами поплыли ряды стеллажей с убранными припасами. А потом раздался шорох и писк. Тихий и скромный, он произвел в нашей небольшой компании настоящий переполох.
Я, повинуясь древним женским инстинктам, с визгом метнулась с ногами на стул, Васька, который, похоже, тоже начал дремать, отскочил на пол как раз в тот угол, где высунулась полакомиться припасами «Пышечки» мышка. На миг оба застыли: кот с вставшей дыбом шерстью на холке, и серая разбойница, которая вряд ли ждала такой засады. А потом они снова пришли в движение. И если бы делали ставки, кто испугался больше, я бы, не раздумывая, поставила на кота. Мышь скрылась в темном углу, а Васька с выпученными глазами-блюдцами одним прыжком залетел мне на плечи, выгнул спину и заорал дурниной.