Он наблюдал за происходящим издалека - из-под кухонного шкафчика. Торчали оттуда два горящих глаза. Васька не мигал и не отворачивался, но и не говорил больше со мной. Как-то весь расстроился и одичал, и даже есть не пришел, хотя ему перепал солидный кусок тушеной трески.
С одной стороны - я была счастлива, что наконец-то нашла своего принца, с другой - Васькины терзанья не оставляли равнодушной.
- И чего ты на меня дуешься? - уговаривала то ли его, то ли себя. - Вспомни, сколько ты от меня сбегал по амурным делам? Сколько я тебя ждала и искала?
И это - абсолютная правда. Василевс не отказывал себе в удовольствии завести роман. Соседские кошки его не интересовали. Даже когда другие коты орали дурниной и били друг другу морды на чьем-нибудь балконе, Васька смотрел на них со снисхождением. Впрочем, он пользовался какой-то странной репутацией среди местных сородичей. Другие хвостатые и усатые обходили его стороной. Лишь изредка какой-нибудь захожий с чужого двора котяра рисковал пошипеть на Ваську, но тут же поджимал хвост и предпочитал ретироваться, не дожидаясь, когда соперник повернет морду.
Васькины грешки оставались для меня покрытыми тайной и страданиями, но они были. Пренебрегая близкими и доступными дамами, он пропадал по нескольку дней неизвестно где в поисках подходящей партнерши. Возвращался неизменно тощий, иногда потрепанный. Скребся в дверь тихо, в квартиру заходил бочком, делая вид, что осознал вину и искренне раскаивался. Вот только блестевшие сытостью глаза выдавали, что жалел-то Васька скорее о том, что мало погулял, а не о том, что заставил меня метаться по дворам с протяжным «кис-кис».
Я припоминала его похождения, и то, что поиски кота с приставанием к соседям и прохожим и расклеиванием объявлений о пропаже не добавляли мне популярности. Васька слушал, иногда покачивался, словно в такт, а потом тыкался мордой в лапы и урчал, будто говорил: «Помню, конечно, но это - я. Я свободен и имею право гулять сам по себе. А ты?»
Я пожимала плечами. Да и что тут скажешь?
Теперь оказалось, что это правило касалось не только котов, но и некоторых мужчин. Они гуляли сами по себе и не считали нужным сообщить - куда свобода занесла их на этот раз. Я же сидела в кровати, судорожно сжимая телефон. Чудилось - вот-вот он разразится трелью, но ничего не происходило. Три дня. Уже три дня ни слуху ни духу. А вдруг что-то случилось? Попал под машину? Избили? В груди похолодело - почему я не подумала об этом сразу? Чего мялась - строила из себя гордую? А вдруг Теме сейчас плохо, он болен или еле жив, а я тут рассиживаю?!
Я вскочила, соображая - куда звонить? Больница? Полиция?
В этом состоянии меня и застал Васька. Он сразу всё понял - подошел, потерся об ногу, будто успокаивал. А потом прыгнул на кровать и вытянул лапы.
«Не звонил?» - вопрошали желтые глаза с продольным зрачком.
Я помотала головой - нет.
«Я так и знал», - кот зевнул, а потом положил голову на лапы.
Он так и лежал - вальяжно и спокойно, пока я, перебивая сама себя и путаясь, пыталась объяснить в приемном отделении больницы, а потом -полиции - кого ищу. К моему облегчению Артема не было ни там, ни сям. Только облегчение оказалось недолгим: единственное, что я могла, было сделано. А как быть дальше?
«И чего ты так взвилась?» - продолжал излучать Вася, потягиваясь и переворачиваясь на спину. - «Нашла из-за кого переживать...»
Вместо ответа я кинулась в прихожую - одеваться. Натянула плащ поверх пижамы, состоявшей из футболки и шорт, сунула ноги в ботинки. Кот появился, когда я уже хватала сумочку с тумбы.
«Ты замерзнешь».
Я не реагировала, Васька не сдавался.
«За окном уже темно».
«Он того не стоит!»
«Ты что, пойдешь к нему? В такой час?»
Васька злился на меня - его хвост мелькал из стороны в сторону, а из пасти неслось неприлично громкое рычанье, но я его не слушала. Голова была занята только тем, как добраться до родителей Артема. Мы были с ним там несколько раз. Первое знакомство: его мама - ухоженная, с пышной прической и крупными чертами лица, привечала меня шарлоткой, папу я так ни разу и не застала. Даже когда мы приходили поздравить его с днем рожденья, он умудрился задержаться допоздна на работе. Сейчас я вспомнила каждый поворот, каждый проулок, каждую лавочку в парке, мимо которого лежал путь туда.
На улице было свежо. Май выдался прохладным и дождливым. Черные пятна луж отражали бледный свет уличных фонарей, на лицо сыпалась морось. Я накинула капюшон и прибавила хода. Редкие прохожие не обращали на меня особого внимания. Мало ли кому и куда надо. Пятна освещенных окон провожали молчаливо - никто не стоял на балконах, не смотрел на улицу. Время шагало к одиннадцати, когда наш немалый, но спокойный городок уже отходил ко сну. Только будоражили изредка проносившиеся с ревом скутеры. Я вздрагивала и останавливалась, будто забывала, куда шла, а потом снова двигалась вперед.