Водку я не пробовала ни разу, но точно знала, как ее надо употребить, чтобы заглушить боль и ослабить память. Иначе зачем еще нужен телевизор, как не научиться чему-нибудь такому, что до восемнадцати тебе строго-настрого запрещают? Сдернув крышечку, я приложилась к бутылке и глотнула прямо из горла. Как раз так это делали суровые киношные дамы, но на проверку оказалось, что ничуть я не суровая. Да и вообще, даже на сильную-то и то не тяну!
Горло обожгло, дышать стало нечем. Я выронила бутылку и раскашлялась с выпученными глазами. По пищеводу несся огонь, в носу щипало, а остатки здравого смысла терялись где-то между обидой, не выплеснутой злостью и добравшимся до желудка алкоголем. В этом состоянии меня и застал кот. Видимо, устал ждать, когда я про него вспомню, и пришел поторопить. Зашел вальяжно, слегка ворча что-то на своем кошачьем, увидел меня и тут же замер.
- Сама от себя в шоке, - сипло выдавила я, в свою очередь удивляясь, с чего это вдруг принялась отчитываться перед собственным котом.
А потом случилось что-то совсем для меня запредельное. Васька заговорил. Не так, как я привыкла - глазами, выражением мордахи, а вполне человеческими словами.
- Алечка, всё наладится, - произнес он, не разевая при этом зубастую пасть. Сказанные мягким баритоном слова метались по комнате, кружа и без того несчастную мою голову. - Только обещай, что больше не будешь пить это пойло.
Я безмолвствовала. Застыла на полусогнутых с открытым ртом, позабыв и про кашель и про огонь в горле.
- А ведь я тебя предупреждал, что этот ухарь к тебе не питает ничего путного, - Васькин голос отдавал грустью. - Но ты как всегда всё сделала по-своему.
Я понимала, что схожу с ума, или, что вполне возможно, уже валяюсь в беспамятстве и это всего лишь сон, но как проснутся? Как привести себя в чувство? Попыталась хотя бы ущипнуть себя, но руки обвисли и не слушались. Ноги тоже отказались двигаться, даже плечом дернуть - и то не получалось.
«Артем казался мне не таким, как все», - тоскливо пронеслось в голове. Говорить я тоже стала неспособна.
- Казался здесь ключевое слово, - теперь тон кота стал нравоучительным.
Мы с ним поменялись ролями. Он говорил вслух, я бубнила в голове, надеясь, что глаза скажут больше, чем негнущиеся губы.
«Ты снова прав. Но не представляешь, как тяжело с этим свыкнуться! Смириться с тем, что вокруг нет ни одного настоящего мужчины!»
- Пройдет время, и ты встретишь его. Может, уже встретила...
«Нет, Василий!», - мысленно перебила я. - «Мне больше никто не нужен! Уж лучше быть одной.»
- Это ты сейчас так говоришь. Тебе больно, ты устала. Но скоро всё изменится.
«Все мужчины одинаковы! Ты сам видел - среди них не нашлось ни одного верного!»
Васька перестал торчать у двери. Подошел ближе, сел, повернув голову в сторону. Он смотрел в окно и дергал хвостом, словно нервничал. Прошло минут пять прежде, чем он снова заговорил.
- А как же я? Я ведь тебя ни разу не предал.
«Ты тоже хорош! Сколько раз ты пропадал? Забыл уже?»
Я стыдилась своих мыслей, но они всё равно лезли в голову. Срываться на кота за то, что тебя бросили - это не влезало ни в какие ворота. Но он первый начал говорить, значит, сам был виноват! И я принялась вспоминать, сколько раз металась по дворам, выискивая его - «верного». Сколько вскакивала по ночам, выглядывая в окно, стоило только заслышать собачье рычанье и кошачий визг. Я готова была спасать его - непутевого, в жару и в холод, но это не останавливало Василевса, когда ему в голову или еще куда там ударял март.
Васька слушал молча, лишь изредка жмурясь и дергая хвостом. Когда же я закончила мысленную тираду в картинках и без, он снова заговорил.
- Я свободен, разве нет? Я не давал клятв и потому могу ходить, где вздумается. Но не смотря на то, что я не связан словом, я всегда возвращаюсь. Видишь, я и сейчас с тобой.
Я не нашла, что ответить. Васькины понятия о верности не укладывались в голову. Да и вообще, каково это - думать о коте, как о... Ком?
«Но ты не мужчина», - не скрыла я недоумения от Василия.
- Я не человек в том смысле, к которому ты привыкла, но это не значит, что я не мужчина. И потом - я не всегда был в облике зверя, и не останусь таким навечно. Надо только немного помочь мне... Проводить. Но потребуется недюжинная храбрость, чтобы это сделать.
Я хотела спросить «куда проводить?», но оказалось, что теперь стала не способна даже думать. Свет перед глазами потух, тела будто не стало. Только в голове шумели слова каменных львов из мультфильма про Кентервильское привидение: «Вернись, маленькая Виргиния! Вернись!..»