— Есть у меня совесть! — Василиса сжала кулаки. — Это ведь она на губах горчит, я знаю. Мне бабушка Ведана говорила.
«Давай, убеждай себя, — внутренний голос, казалось, насмехался над ней. — Плачь, рыдай, только вот слезами горю не поможешь, сестру не спасёшь и Кощея не отвадишь. Поздно спохватилась, голуба».
— Что же мне делать? — всхлипнула Василиса.
Голос молчал. Да и на какой ответ можно было надеяться, если она сама с собой разговаривала, как полоумная?
— Василиса! — в дверь постучалась Златка. — Ты там? Впусти меня!
— Отстань от меня, — она могла только зубами скрипеть от бессилия. — Иди к Даринке. Ей сейчас утешение нужнее!
Старшая сестра ещё немного постояла под дверью, а потом всё-таки ушла — на лестнице послышались её торопливые шаги. Василиса села на кровати и дважды со всей силы хлопнула себя по щекам. Как ни странно, это помогло: по крайней мере, рыдать она перестала.
«Так-то лучше, — похвалил внутренний голос. — Давай, думай, Василисушка, светлая ты голова!»
Ох, это легко сказать, да сложно сделать. Златка у них умная, Даринка — прекрасная, а она — ни то ни сё: серая мышка, глупые мыслишки…
Василиса подошла к зеркалу, глянула на своё распухшее зарёванное лицо и поморщилась, словно от зубной боли: ох, ну и красота — страшная сила!
И тут её осенило: вот же оно, решение! На поверхности обреталось! Она ещё может убедить Кощея отказаться от невесты, если предложит ему равноценную замену.
Василиса взяла со столика Кощеево зеркальце, сжала в руке волшебный гребешок. Резная деревянная рукоятка казалась тёплой, будто бы солнышком её нагрело. На душе отчего-то вдруг стало легче, хотя девушка ещё не знала, удастся её задумка или нет. Но сердце подсказывало, что она находится на правильном пути.
Василиса одним ловким движением распустила свои жидковатые пепельные косы и уверенной рукой принялась их чесать-начёсывать.
И вот чудеса — с каждым движением гребня волосы становились всё длинней и гуще, невзрачный серый цвет переменился до сочно-каштанового, будто какой-то невидимый художник решил добавить красок в её пряди, с кожи исчезли желтоватые пятна, почернели соболиные брови и ресницы, губы стали полнее и ярче. Чем дольше девушка смотрелась в волшебное зеркало, тем больше ей нравилось собственное отражение. Сколько там ещё осталось до рассвета? Успеет ли она за это время стать красивее сестры? Она надеялась, что успеет.
Василиса вышла из светлицы прямо перед самым восходом солнца.
— Ну что, душа моя, — она сразу же услышала льстивый голос Кощея. — Настало время дать ответ. Говори, что надумала?
— Нет, — прошептала сестра. — Я не могу…
Василисины башмаки застучали по ступеням, но на звук никто не обратил внимания.
— Доченька, Даринушка, не губи нас! — взмолился отец, и Василиса брезгливо поморщилась: тот, похоже, был мертвецки пьян. — И сама сгинешь, и мы не выкарабкаемся. А так ты ж княгиней станешь! Может, оно и неплохо там живётся, в Навьем-то княжестве?
У Даринки от обиды задрожали губы.
— Папа, ты меня прогоняешь? — голос плаксиво дрогнул.
Василиса поняла, что медлить нельзя — сейчас сестра не выдержит, поддастся на слёзные уговоры батюшки, и тогда пиши пропало.
— Эй ты, Кощей, — крикнула она, расправляя плечи. — Оставь её, пускай дальше себе ломается, ишь, краля выискалась. А вот я бы тебе сказала «да», коли бы ты спросил!
— Доченька?! — ахнул отец и навзничь брякнулся с лавки.
Златка бросилась к нему, принялась охать, хлопотать, поднимать. Даринка так вообще раскрыла рот и забыла закрыть. Василиса старалась не смотреть на сестёр — в их глазах ей чудились упрёк, разочарование, даже ненависть.
Мокша растерянно квакнул, прищурился и принялся яростно тереть свои круглые жабьи зенки.
А навий князь, оперев подбородок на костлявый кулак, молча пожирал её взглядом.
Глава пятая. Раз невеста, два невеста
— К-как это — «беру обеих»? — пролепетал Неждан Афанасьевич, когда к нему вернулся дар речи. — Не было такого уговору! Где ж это видано, чтобы одному да сразу на двух девицах жениться?
— А ты Кощею-то не перечь! — Мокша стукнул по столу перепончатым кулаком и грозно завращал рыбьими глазами. — Князь сказал: собирай обеих дочерей в дорогу — значит, так тому и быть!
А сам навий правитель улыбнулся, растянув тонкие сухие губы, и молвил ласковым шелестящим голосом:
— Нешто ты, Неждан, неуч какой? А с виду вроде вроде умный мужик. У нас в Нави никому не возбраняется по нескольку жён иметь. А уж мне-то вообще никто ничего запретить не может. Али ты хочешь попробовать?