— Наш гость, — уклончиво ответила Василиса, а Радосвет вдруг почувствовал, что ноги подкашиваются, и ухватился за куст белоягодника, чтобы не упасть.
— Погоди! Мама?! Он назвал тебя мамой? Я не ослышался?
Василиса, вздохнув, кивнула, а лохматый парень протянул царевичу узкую ладонь:
— Будем знакомы: Лютогор, Кощеев сын. Но лучше зови меня Лис. А как твоё имя?
— Радосвет, сын Ратибора, — царевич ответил излишне крепким рукопожатием, но Лютогор даже не поморщился, только с удивлением присвистнул.
— Ну, дела… то-то отец обрадуется.
— Мы ему ничего не скажем, — Василиса приложила палец к губам, и её сын недовольно дёрнул плечом.
— Пф! Мы не скажем, так каркуши наверняка разболтают. А то ты не знаешь! Они же обо всём ему докладывают.
— Я разогнала ворон, если ты не заметил. И вообще, пойдёмте в башню, выпьем чайку и подумаем, как нам лучше поступить.
Лютогор покосился на Радосвета с явной неприязнью, но спорить не стал, только буркнул:
— Добрая ты слишком, матушка. Оттого всякий раз и страдаешь.
Они поднялись в башню по каменной винтовой лестнице и оказались в богато обставленных покоях. Похоже, Кощей не жалел для своей жены ничего: тут был и столик с позолоченными ножками, и вышитые шёлком подушки для сидения, и чудесная мозаика на стенах (а ещё — решётки на окнах). Повсюду стояли шкафы с колдовскими книгами (у царевича разбежались глаза, так много их было), на софе, накрытой парчовым покрывалом, лежала лютня, на столе стояли блюда с фруктами: яблоки, виноград и дыню Радосвет узнал, а остальное видел впервые.
— Попробуй, это вкусно, — Василиса протянула ему нечто оранжевое и круглое. Он взял угощение, протёр рукавом и попробовал надкусить яркий бок.
— Кожуру сними сначала, — рассмеялся Лютогор и тоже зашарил рукой по блюду, выискивая плод покрупнее. — Это же мандарин, умник.
— Без тебя знаю, — соврал Радосвет: ему совсем не хотелось выглядеть неучем в глазах Василисы.
Царевич никак не мог взять в толк: как у такой молодой красавицы вдруг оказался сын старше него самого? И ещё — почему это его так задевает?
Молчаливая черноволосая и черноглазая служанка из навьего народа разлила густой чай по пиалам и добавила туда немного масла, чем вызвала недоумение Радосвета.
— Эй! Разве чай пьют с маслом?
— А разве его пьют без масла? — фыркнул Лютогор, отхлебывая из пиалы.
Он отправил в рот несколько орешков и сушёных абрикосов и насмешливо глянул на царевича. Тот счёл за лучшее проигнорировать этот взгляд.
— Спасибо, — Радосвет кивнул служанке, но та ничего не ответила.
— А у неё языка нет, — охотно пояснил Кощеев сын. — Вырезали.
— За что? — ахнул царевич, едва не выронив пиалу из рук.
Лютогор нервно пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, болтала много. Можно подумать, отцу нужен веский повод…
Василиса сплела руки под подбородком. Не притронувшись ни к чаю, ни к яствам, она дождалась, пока служанка уйдёт, и только потом тихо заговорила:
— Сынок, — она теребила свой шёлковый пояс. — Мне нужна твоя помощь.
— М-м-м? — промычал тот, набивая рот абрикосами.
— Мы должны отправить царевича Радосвета домой, пока Кощей не нашёл его. Ты можешь это сделать, а я — нет.
— Допустим, могу, — Лютогор развалился на подушках, явно чувствуя себя хозяином положения. — Вот только не знаю, хочу ли… Папаня с меня три шкуры сдерёт, если узнает.
— Да вы только покажите, куда идти, а я уж как-нибудь справлюсь, — Радосвету вдруг стало стыдно: он только сейчас понял, что опасность грозила не только ему самому: у гостеприимных хозяев тоже могут быть проблемы, а ему вовсе не хотелось причинять неудобства Василисе.
— Ты не дойдёшь, — Лютогор улыбнулся так, будто бы эта мысль доставляла ему радость. — Вмиг сцапают. В отцовой спальне есть волшебное зеркало — через него он узнаёт, что в мире творится. Коли мы сможем заставить его показать нам окрестности Дивьего царства и ты узнаешь какое-нибудь место, я попробую тебя туда отправить. Как только пойму, зачем мне рисковать головой из-за какого-то заблудившегося заморыша. Чем ты можешь быть мне полезен?
Василиса нахмурилась. Слова сына явно пришлись ей не по душе.
— Не тому я тебя учила, — вздохнула она.
— Помню, помню: люди должны помогать друг другу. Но я человек только на одну половину. А на другую — наследник Навьего трона. И мы, между прочим, с Дивьим царством на ножах.
— Хорош наследничек, — Радосвет, не удержавшись, усмехнулся. — Папка-то у тебя бессмертный. Так что ты вряд ли когда-нибудь унаследуешь трон.