Сперва всё шло хорошо: сокол летел, Лис лежал в своих покоях, смотрел его глазами и наслаждался полётом. Впору было пожалеть, что люди не летают как птицы и не испытывают такого восторга, который выпал на долю княжича. Раньше он, бывало, летал на Шторм-коне под облаками, но это было не то. А тут — целый мир под твоим крылом, а выше тебя только луна и солнце.
Но потом оказалось, что сокол для охоты подходит хорошо, а вот для тайных дел — не очень. И теперь всё это придётся объяснить Маю…
— То есть ты никому ничего не сказал, а просто взял и вселился в птицу? — советник закатил глаза.
— Не просто взял и вселился, а несколько дней проводил испытания тут, в замке. Но мы не летали на дальние расстояния. Я как-то не подумал, что сокол проголодается, и мне придётся ловить и есть мышей. То есть я их не по-настоящему ел, но, поверь, всё чувствовал: и вкус, и запах. Брр…
— Приятного аппетита, княже.
Лис уж на что ослабевший был, а всё-таки отвесил Маю щелбан — и засмеялся. Надо же, в кои-то веки тот не ожидал и увернуться не успел.
— Вот тебе. Чтобы не ёрничал.
— Да я наоборот хотел сказать: молодец. Если зима будет суровой, вместе с подданными будешь мышиный суп варить. Вкусом тебя уже не удивишь.
— Ты хочешь знать, что дальше было, или нет? — Лис хотел поставить пиалу на столик, но промахнулся и хлопнул её об пол. Получилось, вроде как княжич буянит, посуду бьёт. Хорошо, что Мая этим не проймёшь. — Тогда слушай. Когда мы, наевшись мышей и пичужек, все-таки добрались до Светелграда, я напрочь забыл, зачем мы туда летели. Там ведь вечное лето, лепота, птички поют. А мой сокол ещё и самкой оказался. В общем, мы решили, что остаёмся. Совьём гнездо, выведем птенцов.
— Жениха-соколика не нашёл? — хохотнул Май.
— Да ну тебя, — отмахнулся Лис. — Я о серьёзных вещах толкую. Изъян в заклинании вышел. Когда влезаешь в голову к птице, начинаешь думать как птица. А она глупая, не хочет за царём Радосветом следить.
— Подытоживая: ты ничего не узнал.
— Угу. А ещё меня поймали. Царский сокольничий увидал да и приманил. Надел клобук, и мне вдруг так страшно стало, что я заорал дурниной.
— Хуже. Ты клекотал. И бился башкой обо всё подряд.
— Хорошо, что ты пришёл вовремя, — Лис вздохнул. — Наверное, я должен сказать спасибо?
— Ничего ты не должен.
— И тем не менее — спасибо, друг.
— Вместо благодарности лучше пообещай мне, что больше не будешь так делать, — Май опустился на табурет, неловко выставив перед собой ногу.
— Заклятие просто нужно доработать!
— Лис!
Княжич нашёл в себе силы сесть на кровати.
— Смотри, я в порядке. Живой. Не спятил. Но точно сойду с ума, если не узнаю, где царь перстень Вечного Лета прячет.
— А потерпеть не судьба? — Май встретился глазами с негодующим взглядом Лиса и добавил: — Понял. Глупый вопрос.
— Послушай, я не могу сдаться, когда у меня почти получилось.
— Свить гнездо?
— Проникнуть в царский терем. Обещаю, что в следующий раз позову тебя сразу. Будешь охранять мой колдовской путь. Соглашайся! Когда ещё сможешь надавать мне по роже, если что-то опять пойдёт не так?
— М-м-м, заманчивое предложение… — улыбнулся Май. — Ладно. Ты всё равно не отступишься, я тебя знаю. А так хоть под присмотром будешь, бедовая голова.
И пока советник не передумал, Лис решил сменить тему:
— Как твоя нога?
— Получше, — Май поморщился так, что стало ясно: врёт как дышит. — И рана на боку тоже затянулась. Хорошие у нас целители.
— Что они говорят? Хромота останется?
— Пока не ясно.
— А если честно?
— Скорее всего, — советник, кажется, сердился. То ли на Лиса, который сперва натворил глупостей, а потом ещё с дурацкими вопросами прицепился, то ли на судьбу-злодейку, которой было угодно сделать его калекой во цвете лет.
— Не дуйся. С тростью ты смотришься очень солидно. Хочешь, прикажу мастерам, сделают тебе резную, с самоцветами дивными и потайным клинком?
— Не хочу, княже.
Значит, не смирился ещё. Оно и понятно — слишком мало времени прошло. Обидно и глупо вышло: всю войну пройти без царапинки, чтобы в мирное время на охоте ранение получить.
— А чего ты хочешь? — Лис не знал, что бы такое сделать для друга, чтобы тот хоть немного посветлел лицом. Май вроде и улыбался, а глаза всё равно оставались грустными. Он изменился, и видеть это было невыносимо.