Он обернулся, пытаясь высмотреть насмешника, но в толпе поди разберись, кто чего сморозил.
Неожиданно за Яромира вступился Бесяк. Топнул ногой и прикрикнул:
— Эй, потише там! Ишь, распустили языки. Это, между прочим, самой Северницы брат.
Кто-то ахнул. Кто-то подбросил в воздух шапку, прокричав здравицу, которую пара человек даже подхватили. А Яромиру стало тошно от этих восторгов. Подумаешь, какая заслуга: брат своей сестры! Но он знал, на что идёт, когда выбирал службу. Не будь его рядом, царевичу не поздоровилось бы. Сколько раз Яромир выручал его? Не сосчитать. Да и не надо — ещё не хватало заслугами кичиться.
Целительница глянула на него с сочувствием. А Душица пробурчала себе под нос:
— Сами вы селезни тупоклювые… — И продолжила во всеуслышание: — Слушайте, люди добрые! Ещё не всё вам рассказала про преступления навкины. Гляжу, значит: сон-траву взяла. Да, я знаю, как она выглядит. Бабка моя вечерами заваривала. И всегда говорила: смотри, Душенька, не более одного цветка на плошку, не то вечным сном заснёшь, никто не разбудит. А эта гадина аж восемь цветков положила. Опоила, ручаюсь!
— Не опоила, а облегчила страдания. Агония может длиться много дней. Ты хотела для брата такой участи?
Яромир вздохнул. Это походило на признание. Дело выглядело решённым, но он всё-таки решил уточнить для порядка:
— Если дать человеку зелье из восьми цветков сон-травы, он больше не проснётся. Это так?
Целительница молчала. Наверное, поняла, что сболтнула лишнего. И в этот момент от толпы отделился худой старик. Яромир узнал его: Светозар, главный лекарь. В прошлом старик состоял при царе, но с Ратибором они что-то там не поделили, и Светозара сослали к войскам — подальше от Светелграда. А может, не сослали, может, сам ушёл — Яромир не вникал.
— Восемь цветков сон-травы слишком много для здорового человека. Но мы говорим о тяжело раненном. Если вам интересно моё мнение, юноша, я бы сказал, что действия Огнеславы совершенно оправданы.
Вот, значит, как её зовут: Огнеслава. (Яромир подумал, что громкое имя совсем не подходит целительнице. Где же там огонь? Лёд один да надменность.) Признаться, он испытал некоторое облегчение: после вмешательства Светозара рассудить спор стало намного легче.
— Тем лучше. — Яромир поклонился старику, признавая за ним право свидетельствовать. — Значит, Огнеслава не виновата в смерти моего воина. Душица должна извиниться. Всем спасибо, представление окончено.
Народ послушно начал расходиться.
— Извиниться?! Ни за что! — ахнула воительница. — Яромир, ты же наш старшой. Ты вообще на чьей стороне?
— На стороне справедливости, конечно. Я понимаю, тебе тяжело и больно. Но не вини целительницу. Вини Навь и Кощеевича. — Он старался говорить мягко и участливо, но Душица заботы не оценила.
— Старик просто выгораживает ученицу, — прошипела она.
— Уймись. Светозар не какой-нибудь полукровка, врать не станет.
Старик поклонился, обнял Огнеславу за плечи и увёл к палаткам целителей. Душица попробовала было рыпнуться следом, но Яромир не пустил.
— Значит, ему веришь, а мне — нет? — Она сжала кулаки и выпятила нижнюю губу. Ну, сейчас точно что-нибудь ляпнет, о чём будет потом жалеть. И точно! — Огнепёскин хвост ты, а не командир! Была бы тут Северница, она бы по правде рассудила. А ты… ты её мизинца не стоишь!
Голос у Душицы был звонкий. Яромир сам не понимал, что его больше задело: несправедливые слова подчинённой или то, что её услышали люди?
— Пшла вон… — процедил он сквозь зубы. — Посиди в остроге, подумай над своим поведением.
Душица зло сверкнула глазами и явно хотела ещё что-то сказать, но тут донёсся крик:
— Сестра!
Яромир вздрогнул. Ему показалось, что он слышит голос Горностая. Сердце забилось: а вдруг выжил? Но чуда не случилось. Из-за палаток показался хромающий Соловей, которого вели под руки двое целителей. Подойдя, он обнял Душицу, и та зарылась носом в его плечо. Соловей тронул губами светлую макушку сестры, стал гладить её по спине, а сам сделал знак Яромиру: мол, уйди. И он послушался. Сзади донеслись судорожные всхлипывания. Плакали оба: и Душица, и Соловей. Эти двое да простачок Мох — всё, что осталось от отряда…
Может, воительница права, он и впрямь плохой командир? Во рту стало солоно: Яромир сам не заметил, как прокусил губу до крови. Он больше не злился на Душицу и не хотел посадить её под замок. Всяк по-своему переживает горе. Случись что с Радмилой, он сам повёл бы себя не лучше. Ох, только бы с сестрицей было всё в порядке… Она да царевич — ближе этих двоих у Яромира никого нет.