Май отложил трость в сторону. Теперь он не скрывал заинтересованности:
— А тебя-то к царю пускают? Пошёл бы да вдарил чарами. Ты, я слышал, колдун сильный. Что тебе та охрана? Они и пикнуть не успеют, а от Ратибора кучка пепла останется.
Май смотрел на Весьмира неотрывно, словно хотел прожечь в нём дыру. Пленник чувствовал себя неуютно, и Лис его понимал. Если советнику что-то было нужно, он впивался, как репей.
— Жить хочется, — развёл руками дивий чародей. — Когда я за Кощеевой смертью ходил, уж не чаял выбраться. Долго потом не мог поверить, что жив остался. Вот и решил, что буду ценить этот подарок судьбы, не бросаться во все тяжкие, а сперва думать головой. Насчёт Ратибора есть идея получше. Я знаю, что ты, Лис, тайком бывал в Светелграде. Тебе нужно будет отправиться туда снова, и…
— Ни за что! — Лис вытянулся, как струна, аж спину свело от напряжения.
— Никак у тебя, княже, ум отрос? — поднял бровь Май.
Его изумление было понятным, ведь прежде Лис рвался в дивью столицу, а его отговаривали: мол, это же чистой воды самоубийство.
— Вертопляс сказал, что не полетит, а без него я не могу.
Княжич сказал правду. Но не всю. И Май это прекрасно понял.
Весьмира отказ ничуть не смутил, он задумался всего на мгновение, потом хлопнул в ладоши:
— Значит, меняем план! Нужно выманить царя из Светелграда. Так даже лучше. Чары Защитницы Лады всё ещё сильны, не все заклятия в столице работают как положено. Вы, наверное, слышали, как однажды у нас разгорелся огонь из-за противопожарных чар? Прелюбопытнейший был случай…
Чародей всё говорил и говорил. То травил байки, то спохватывался и вспоминал о деле. А Лис опять принялся клевать носом. Сначала мимо ушей стали пролетать слова, потом — целые фразы. Сколько он уже не спал? Три дня или четыре? А сколько времени они провели в колдовском круге? Немудрено, что на мягких подушках после еды его разморило. Он крепился до последнего, но всё-таки уснул, а когда проснулся, уже светало. Весьмира нигде не было. У изголовья княжеского футона сидел Май. Он задумчиво смотрел сквозь полог шатра на разгорающееся на востоке зарево.
Княжич приподнялся на локте:
— Где чародей?
— Спит.
— А ты чего не спишь?
— Думаю.
— Что-то решил уже?
— Говорю же: думаю. — Май ссутулился, словно ноша на его плечах была слишком тяжёлой. — Признавайся: почему ты отказался лететь в Светелград? В последний раз, помнится, Вертопляс не возражал. Наоборот. Раскаркался: ур-ра, пр-риключение!
Вот этого вопроса-то Лис и боялся. И как теперь выкручиваться?
— Ну он же ворона. Ещё и вещун. Сам знаешь, у них по семь пятниц на седмице.
Смешок получился неловким, и Май не обманулся:
— Лис, а если честно?
— Вот зачем ты такой проницательный?
— Работа такая. Он опять что-то напророчил? Что-то плохое?
Тут, хочешь не хочешь, пришлось признаваться:
— Говорит, видел мою смерть. Будто бы я сражаюсь на улицах Светелграда, и тут бац — горыныч. — Княжич содрогнулся, очень уж он боялся змей, больших и малых. — Огнём дохнул, и всё. Лежу я на башенке мёртвый, бездыханный. И все меня оплакивают.
— Ерунда! — отмахнулся советник. — Ты же бессмертный, помнишь? Тебя даже горынычево пламя не возьмёт.
— Но Вертопляс ещё ни разу не ошибался.
Лис рывком сел и нащупал венец — тот по-прежнему был на голове. Не просто украшение, мощный оберег, который княжич носил не снимая.
— Да. Но всякий раз ты оставался жив.
— На этот раз всё будет взаправду. Он уверен. Так прямо и сказал мне: «В Светелгр-рад — ни ногой».
Май уронил голову на руки и взъерошил выбившиеся из хвоста пряди.
— Ладно. Кто я такой, чтобы не верить вещуну… Знаешь, я тут и так и сяк прикидываю. Похоже, Весьмир дело говорит.
— И тебе это не нравится…
— Ха! Это ещё слабо сказано!
— Мне тоже. Но без Ратибора всем станет легче. Волчонок юн и неопытен, Весьмир наверняка думает, что сможет вить из него верёвки.
— А сможет? — поднял голову советник.
— Не знаю. Да и какая разница? Важно, что царевич передо мной в долгу. Помнишь, я тебе рассказывал? Этот дурачок в детстве в Навь попал. На снег посмотреть хотел. — Лис не удержался от горького смешка. Теперь, во время вечной зимы, насмотрелся небось до тошноты. — Матушка его от Кощея спрятала, а я помог вернуться домой.
— Добрый ты…
— Вот и нет! Я бы и пальцем о палец не ударил, это матушка попросила. А царевич ей слово дал: дескать, вырасту и спасу тебя, Василиса, из плена Кощеева.