— Ещё четверо наших у целителей… — вздохнул Радосвет.
— Кто?
— Душица, Мох, Соловей и Горностайка.
— А мне казалось, что эти ребята заговорённые. Выходит, изменила им удача…
Душица и её братья в прошлом были простыми сельскими охотниками, Яромир с этой вздорной девицей никогда не ладил, но всё же был рад услышать, что та жива.
— Как раз таки не изменила. Мы потеряли два десятка человек, Мир. Все наши, кроме этих четверых, мертвы. Помнишь кровь на снегу?
Свеча замерцала, словно тоже скорбела о павших.
— Беда… — У Яромира защемило сердце, но лицо осталось непроницаемым. — Царю уже сообщили?
— А ты как думаешь? — Радосвет уронил голову на руки, зарылся пальцами в пышные кудри.
— Небось, опять кто-то поспел раньше, чем ты отправил ему птичку-весточку?
— Отец не доверяет мне, — зло сверкнул глазами из-под чёлки царевич.
— Он никому не доверяет, — пожал плечами Яромир. — С тех пор, как моя матушка…
Он не нашёл в себе сил сказать «погибла» или «была заморожена», поэтому просто осёкся.
Радосвет поспешил соскочить с неудобной темы:
— Говорят, новым воеводой станет Веледар. Я предложил Радмилу, но отец непреклонен.
— Знаю, ты не любишь Веледара, но он сильный воин. Думаю, царь сделал неплохой выбор. А Радмила ещё успеет покомандовать. Хватит с неё и сотни. — В голосе Яромира мелькнула пусть не злая, но всё же зависть, и это не укрылось от царевича.
— Ты тоже давно был бы сотником, если бы не вызвался в мою личную охрану.
— Знаю.
— Не жалеешь? — Радосвет усмехнулся, но глаза смотрели с тревогой. — Я тебя не держу, если что. Ты волен уйти, когда захочешь. Быть может, сейчас подходящий момент.
— С чего это он такой подходящий?
— Отряда, считай, больше нет. К тому же отец велит мне вернуться в Светелград.
— А это ещё зачем?
— Говорит, оставаться здесь опасно. Навьи упыри за мной охотятся.
— Тоже мне новость! — нахмурился Яромир. — Они сколько лет уже охотятся. И пока не поймали.
— Сегодня мы не справились. — Радосвет поправил фитиль коптящей свечи, и мерцающее пламя выровнялось. — Лютогор не попал в ловушку, а нас сильно потрепали. Отцу нужно найти виноватого.
— И этот виноватый — ты? Так не пойдёт. Я еду с тобой и объясню царю, что…
— Нет, друг мой. Ты остаёшься.
Радосвет встал, Яромир тоже. Некоторое время они сверлили друг друга взглядами. Наконец царевич извиняющимся тоном добавил:
— Воины дядьки Баламута отойдут под твоё командование. Веледар им не указ, они его терпеть не могут. Мне нужен тот, кто примирит их с новым воеводой. Кому я могу доверять? Присмотри, чтобы тут всё было в порядке к моему возвращению.
— А когда ты вернёшься?
— Скоро. Мир, да не хмурься ты так! Отец суров, но всё-таки он мой отец. Побушует — и простит. Не убьёт же он меня, в конце концов, за одну-единственную оплошность? Тем более ты сам хотел, чтобы мы с ним поговорили. Вот и случай подвернулся.
— Ладно, — кивнул Яромир. — Значит, буду следить за порядком до твоего возвращения. Пришли весточку, как доберёшься.
— Непременно.
— Не хочешь проведать Душицу и остальных?
Радосвет на мгновение задумался, потом мотнул головой:
— Лучше иди один. Мне не стоит задерживаться, чтобы не злить отца ещё больше.
— Тогда будь осторожен в пути.
Они обнялись на прощание, и Яромир вышел из шатра. На душе у него было неспокойно. Не хотелось отпускать царевича — они ведь, считай, с самого начала войны дольше чем на седмицу не расставались, — но приказ есть приказ. Если каждый воин начнёт оспаривать слова командира, начнётся такой кавардак, что Кощеевич выиграет войну, не чихнув.
Выйдя к шатрам целителей, Яромир чуть не налетел на спешившую ему навстречу Душицу с нашлёпкой на лбу и подвязанной рукой. На скуле воительницы красовался внушительных размеров кровоподтёк, правый глаз заплыл, левый горел яростью.
— Ага! Тебя-то мне и надо! — воскликнула Душица.
Как всегда: ни здравствуй, ни до свидания. До чего же невоспитанная! Впрочем, что взять с простолюдинки?
— В чём дело? — буркнул Яромир.
— Эта заносчивая дрянь не хочет лечить Горностайку! Велела выкинуть его из шатра, представляешь? Я грю: щас старшого позову. А она мне: зови-зови, я и его выкину, коли перечить будет! Иди, проучи её, чтобы неповадно было хамить добрым людям.
— Да о ком ты?
— О лекарке, вестимо. Имени не знаю, не расслышала. Ох и мерзкая баба. Ещё и рыжая, как лисица. Тьфу! — Душица бесцеремонно ухватила Яромира за рукав и потащила за собой.