— Побойтесь Бога, — завопил он, потеряв на мгновение респектабельный вид. — Это предложение либо дилетанта, либо человека, абсолютно не желающего вести какие-либо сделки.
— Десять, — повторила Елена Афанасьевна, — если не согласны, то я вас не задерживаю.
Сема, шумно засопев, попытался что-то возразить, но дверь в комнату приоткрылась и в образовавшийся проем просунулась голова в милицейской фуражке. Либерзон ойкнул и, выхватив из рук боярыни ожерелье, быстро засунул его в карман.
— Извините, Елена Афанасьевна, вас Аким Афанасьевич к себе зовет, — скороговоркой промолвил милиционер и скрылся.
Елена поднялась из-за стола и предложила антиквару либо соглашаться, либо покинуть Подворье, так как у нее на данный момент времени на глупую игру в торговлю нет.
— Уважаемая, — засуетился Сема, — пятнадцать, и я буду вашим представителем и посредником во всех сделках с другими, менее покладистыми, коллегами по нашему цеху.
— Десять, и я сама решаю, с кем и как мне проводить сделки.
— Хорошо, — неожиданно для себя согласился Либерзон, — но надеюсь, что в конце мая вы примете участие в небольшом частном аукционе, который я провожу для узкого круга своих клиентов. Будет много необычного. Список лотов я пришлю на ваш сайт.
Аким провел костяным жезлом по вспыхивающим от прикосновений рунам и передал атрибут сестре. От середины подвала к дальней стене пролегла светлая полоса, и старейшина ступил на нее. Сделав несколько шагов, он исчез с глаз стоявших у противоположной стены людей. Воины, подчиняясь приказам боярыни, по одному выходили на полосу, и их силуэты растворялись в призрачном свете. Через несколько минут шагнул в световую дорожку замыкавший перемещение Стас. Убедившись, что все люди ушли в переход, Елена коротким заклинанием погасила светившиеся по краям полосы руны. Теперь даже если б кто захотел вернуться назад, этот путь был заказан. Заперев за собой дверь, боярыня поднялась наверх. Два охотника, оставленные Дкимом для охраны, вопросительно посмотрели на нее. — Все нормально, — беззаботным голосом произнесла Басанова и оглядела своих помощников, — а теперь, ребята, займемся нашими делами, их у нас осталось не так уж и мало.
Сам переход длился мгновения. Стас сделал по дорожке всего два шага, а под ногами уже заскрипел песок, устилающий пол обширного подвала под домом Акима в Ламбушке. Хозяин дома стоял рядом и, подхватив милиционера за руку, выдернул его из начерченного прямо на песке круга. Мотнув головой в сторону поднимающихся к выходу ступенек, старейшина присел на корточки и тщательно разгладил песок.
Все участники предстоящих действий собрались в деревенском клубе. Маленький кинозал оказался наполнен людьми почти под завязку, и Стасу пришлось примоститься около дверей. Старейшины родов собирали сородичей возле себя, и вскоре в зале установился относительный порядок. Самым многочисленным, как и следовало ожидать, оказался род воинов, они занимали почти половину мест. Сгруппировавшись возле бородатого гиганта Александра Бастрова и Никиты, который к удивлению милиционера быстро стал правой рукой Акима, молчаливые воины спокойно сидели на длинных деревянных скамейках. В отсутствие раненого Палыча во главе охотников встал Силантий. Лесничий в обычной ернической манере ехидно отчитывал одного из своих помощников под хихиканье окружающих молодых парней. В углу, возле задвинутого к стене бюста вождя, молча сидели сородичи Петра. Ведуны и травознаи, они, единственные из всех родов, не делили свою работу на мужскую и женскую. Одетые в темные плащи, с брезентовыми сумками на поясе, мужчины и женщины спокойно смотрели на своих односельчан. Род Семена Кяхра, объединявший потомков местных народностей, представляли всего пять человек. Остальные, разъехавшиеся по своим делам еще за несколько дней до случившихся событий, находились слишком далеко от Ламбушки. Алексей, или как его называли — Око Господне, за умение отличать всякую нечисть от всего другого и невосприимчивость к многим видам магии, раздавал обереги своим сородичам. Около них сидел бледный священник Михаил и внимательно слушал старейшину рода.
Только дважды на памяти Стаса случалось такое, когда почти все боеспособное население деревни собиралось вместе. Последний раз это было три года назад, когда вслед за Зверем из района Черных Камней вырвались на свободу полтора десятка бесов-навья. Они успели разорить Шилов хутор, но около деревни их заманил в ловушку Петр и усилиями колдунов и ведьм всех родов сжег нечисть на берегу озера. Но тогда остальные непосредственно в бой не вступали и ограничились несением охранной службы в деревне и на хуторах.
Эту нежить Стас видел. Они напоминали прямоходящих собакоголовых обезьян, вроде тех, что иногда показывают в телепрограммах про животных. На этом сходство заканчивалось. Неизвестно кем оживленные, повадками отличаясь от обычных мертвяков, твари умели разговаривать и могли даже творить небольшую магию. Всю деятельность они направили на разбой и мелкое пакостничество, как и положено бесам, но в те дни выходцы принесли с собой и смерть. Да и сами навьи повадками отличались от привычных нелюдей. Когда Петр окружил их огненным кольцом, всем стало понятно, что гибель стаи неминуема, бесы имущество, награбленное на хуторе, не побросали и горели заживо, прижимая к себе мешки с добром. Странным оказалось и то, что у всех, кто имел дело с ними, создалось стойкое впечатление, что именно Шилов хутор и являлся главной целью нежити. Но почему? На этот вопрос ни у кого ответа не нашлось.
В зал вошел Аким, шум и голоса быстро смолкли. Поздоровавшись и оглядев пришедших, он вкратце обрисовал сложившуюся ситуацию и с ходу предложил план действий.
Воины мобильными группами сосредотачивались в деревне и ждали команды на выдвижение к выявленным опасным местам. Людям Семена и Петра предстояло заняться хуторами, в которых проживали отделившиеся для самостоятельной жизни семьи. Защита и обеспечение безопасной эвакуации хуторских семей ложились на плечи обоих родов. Охотники и сородичи Алексея смешанными небольшими группами выдвигались вдоль дорог, ведущих из деревни, и, поддерживая постоянную радиосвязь, вели наблюдение и разведку. В общем-то обычная для подобной ситуации схема.
— Слышишь, Афанасьич, — поднялся со своего места ведун Алексей, — я разумею, что наш участковый зомби-помоечников узрел. Поганые твари. Питаются всяческими отходами, но не брезгуют и живым телом. В город они не пойдут, хоть свалок там на каждом углу по куче. Ращупов первым перед ними засветился и машиной переехал кого-то из них именно в то время, когда эти твари силу набирали. Он нарушил ритуал. Значит, они сюда и придут. За ним. От прадеда я слышал, что эти твари издали чуют свою жертву и будут ее преследовать, пока не заберут душу и не сожрут тело. И еще, они — не порождение Камней, это, так сказать, местный продукт, искусственные создания. Появление Зверя два Дня назад как раз и стало следствием некромантического колдовства, а не наоборот. Думается мне, что не так уж Далеко от наших мест колдунишка-некромант гнусный завелся и экспериментирует. Возможно, и силу добавочную от наших Камней черпает. С материалом тоже нет проблем. Слышал я, что возле Онеги старое кладбище размыло. Не там ли этот гад тел набрал? Надо будет этого «любителя экологии» за цирлы попридержать после того, как с его созданиями разберемся. Сейчас, я думаю, самое лучшее — на старой усадьбе участкового нашего посадить. Не одного, конечно. Лучшего места для встречи не найти. Открытое, все подходы просматриваются, а мы там их и встретим. — Ведун повернулся к ошеломленному Стасу. — К тебе они все равно придут, и лучше этому случиться тогда, когда мы сможем тебя защитить.
Притихший весенний лес неподвижно застыл черной бесконечной колоннадой на грязно-сером фоне. На ночном небе ярко высветились звезды. И вот чавкающий звук шагов нарушил ночную тишину. Напрямую, через подмерзшие за ночь сугробы, густые кустарники и заполненные талой водой ямы, брело девять закутанных в белые балахоны фигур. Они шли молча, одновременно ступая, как солдаты в походе — след в след, и оставляя за собой только одну цепочку утоптанных следов. Впереди, указывая дорогу, неспешно брел огромный, размером с теленка, черный пес. Иногда он останавливался и, подняв вверх оскаленную морду, принюхивался. Белые силуэты в такие моменты замирали, но, когда животное с шипеньем выпускало из пасти воздух и начинало двигаться, они послушно трогались следом.