Тут пришла пора и с огня снимать:
Одолень-трава, Одолень-трава, одолей злое Лихо Одноглазое, одолей зловредных лютых хищных Мар, одолей мне горы высокие, долы низкие, реки глубокие, Боры темные, пеньки и колоды. Не я тебя поливала, не я тебя породила, Породила тебя Мокошь матушка, поливали тебя тучи черные, обдували тебя ветры буйные. Спрячу корень твой, Одолень-трава, у сердца ретивого, сослужи ты мне службу верную
и в уходе,
и в походе,
и в болести…
Вот, смотри-ка, девынька, Разрыв-трава. От сердечных болей, от ломоты суставной. Мера снадобья десять капелек. Нету сердца настолько крепкого, чтоб не рвалось оно с наперсточка. Вот, смотри-ка, девынька, Перелет-трава. Возвращает силы сидню безногому, исцеляет Глухеей ударенного.
Но смотри, ошибешься мерою – не умрет человек, будет маяться, будет в муках жить, будет смерть искать, призывать Невею костлявую. Вот, смотри-ка, девынька, Мак-трава. Мак и в хлеб идет, Мак и сон дает. Стерегись, однако, красавица, может Мак-трава и лишать ума. Вот, смотри-ка, девынька, Трын-трава. Выпить капельку детине горемычныя, и утихнет вмиг, и уляжется, и отступится боль душевная. Выпить чарочку – позабудется из какого вышел роду-племени, от каких пошел отца-матери…
а еще есть Спрыг-трава, и Прострел-трава, и Дедовник, и Бодяг, и Волчец, и Игольчатка, Белена, Дурман, а Горицвет, а… считать устанешь, и пальцев не хватит тебе.
Учись, девынька.
Запоминай.
И молчи.
Знанье это страшное кому попало не доверишь.
***
Не таят ведьмы знанья неопасного. Ай и опасное – что уж там – тайно от ленивого лишь.
***
Вечерами осенними долгими собираются у огня бояры слободские. За работою. А й и вымолвит старшой дружинничек: "Ну-т-кось, дедушко-чародеюшко, нам поведай кощуну-предание…"
Не чинится старичок-ведунок, не чванится. Рассказывает.
Ой д как налетел Змей на молодца, хлестнул лапою –
покатился молодец как бита городошная.
Полными горстями пыль захватывал,
Носом борозды глубокие пропахивал.
Змей-злодей стоит, да насмехается, да над молодцем над добрым изгиляется:
И куды же, мол, ты прешь, деревеншына,
Деревеншына тупая ты, засельшына?
Я-те зубом единым голову скушу,
Когтем руки-ноги повыдеру.
Поднялся добрый молодец на ноги. Ухватил за шапку, наземь сбитую, а й та шапка лежит тяжелехонька. Понабилася во шапку ту парчовую мать-сыра Земля неподъемная. Собирает молодец все силушки. Поднимает он шапку парчовую. Тяжела пришлася шапка молодцу – по колени вгруз в Землю матушку. Размахнулся молодец шапкою, как хватил он ею Горынчища, так-от разом и сшиб ему головы.
Пал на землю Горынчищ обезглавленный.
Сдох.
Тут подходит к молодцу бабка некая. Нос крючком, борода клочком.
При клюке.
Ноги у ней, видать, костяные сделались от старости. Рожа сопливая. Руки граблями. Мерзостна-а… Душней козлища старого. И возговорит та бабка скрипучим голосом:
Ой ты гой-еси добрый молодец,
Завалил ты Змея Горынчища.
Вдарь-кося еще по нему разок,
Чтоб вовек ему не очухаться.