Прячутся.
Старички же ведуны нюх имеют на места потаенные, что и собакам не снился охотничьим.Смотрит ведунок на Князя умильно: дозволь-де в такой-то и такой-то дубравах пошарить. Места там заповедные, людишки окрест непокорные, не иначе завелась там Яга – костяная нога, народ смущат, чары напущат, у слуг твоих верных хлеб отбиват, бабьих богов прославляючи. И тебе через то дани меньше дают. А уж коли найдут Ягу, лучше бы ей вовсе на белый свет не родиться. Молодцы здоровехоньки, ржальны, глумливы, милосердию сострадательному неподатливы, ка-ак начнут силушку по жилушкам
гонять,
Бабушку по-полу катать,
войлочить,
ереститься над нею, куражиться -
Ох, Перуничи! Ох, Яриличи!
Ведунишко сам хилый, своробливый, а й туда же: "Дай-кось я, дай-кось мне, дай-кося эту падлу поганую окарачь поставлю, потешуся!"
Хто така Мокошь?
В домовине я твою Мокошь видал!
Катай ее, молодцы!
…но, бывает, повезет старой бабушке. Посылает ей судьба хмурого Чурича. И здравия, войдя, пожелает, и огню поклонится, и лапти на пороге скинет, чтобы ненароком на полу не наследить, и припасом съестным немудрящим поделится. Да и службу рад сослужить, для Бабушки, по дряхлости ее, тяжкую: кобылиц, от рук отбившихся, в загон загнать, зерно на семя перебрать, то-сё…
Ну, как такому не помочь?
И подскажет бабушка старая, где найти припасенного блатничкам всяким разным там Яриличам, Стрибожичам, вещего Сивку Бурку. И расскажет бабушка старая, где лежит, дожидаясь Перуничей, свернутый-скатанный и от моли травами пахучими пересыпанный ковер-самолет… гусли самогуды… сапоги-скороходы… и – счастье и радость молодецкая – меч кладенец в девяносто пуд.
Иди, молодец, делай дело ратное.
Благослови тебя мать Мокошь.
Сбереги тебя в дороге Чур Оберегатель.
Вызволишь дочку Ладину, будешь с ней добрым да ласковым, будет женою верною, счастье вдвоем и познаете.
Только вот со счастьем как-то все не слишком ладно обстоят дела во градех славянскиих. Добро бы еще доля твоя от тебя самого лишь зависела, да от доброй жены твоей ласковой. Но ведь как оно бывает: ты за долей, за тобой недоля. Добыл, допустим, твое родное царство Астраханское или, там, славное княжество Черниговское какой-нибудь оборотень-Велесович. По щучьему, естественно, велению. Так ведь им управлять надобно рассудочно, а откуда ему, сердечному, рассудок взять? Щука голову свою детине на могутные плечи не посадит… А хоть бы и посадила?
Нешто такому чуду-юду люд честной обрадуется?
Вряд ли.
Уж больно пасть зубаста.
Вот и принимается Велесович во владении своем чудеса колобродить по своему хотению. И таких он чудес настрогает, что начинают в тоем хоть бы и в царстве Астраханском или славном княжестве Черниговском метели зимние реветь посреди июля месяца.
Ну а тогда,
– делать нечего, -
приходится добрым людям проявлять массовый истинно Чурий героизм, так сказать, невзирая на неблагоприятные погодные условия.
Тут уж не до счастья.
Тут бы Землю матушку оберечь.
Хотя…
и от вольной-то нашей воли проку особого нету. Доведись самим царя себе выбирать, ради леший знает чьего талана краснобайного, бывало, такого Ваню сажали над собою в цари, что после и руки свои голосовальные не знали добрые люди куда девать: то ли за голову ими схватиться сокрушенно, то ли в стороны их развести растерянно…