— Папа, как думаешь, Филипп может разговаривать с Булочкой? – спросила неожиданно Сара, наблюдая за мной краем глаза.
Герцог вздохнул и строго, громко произнес:
— Филипп, не смей пугать кошку.
Под моей лапой в зеркале появился образ. Чёрное пальто и шляпа. Без лица и без рук. Но ведь одежда на чём-то сидела. Будто сам человек был невидимкой.
— Приказ не пугать кошку принят, сэр, – он произнес это вслух, снимая шляпу.
— Погоди-ка, ты понимаешь и меня, и их? – у меня внутри загорелся огонек надежды.
— Так точно, – отвечал Филипп мне в голову.
— Тогда скажи им скорее, что я девушка, которую заперли в теле кошки и закинули в этот мир.
— Просьба принята. Однако посмею предложить сначала прослушать сообщение. Получатель – Яна Соколова. Отправитель – Любовь Михайловна.
Чего?! Баба Люба отправила мне письмо на магическое зеркало? А я думала, ещё более странной ситуация стать не может!
— Хотите услышать сообщение? – ещё раз переспросил меня Филипп.
— Да! – не думаю, мяукнула я. – А его услышат все в комнате?
— Нет. В моих настройках выбран режим инкогнито. Все сообщения и личные обращения транслируются исключительно в голову пользователю.
— Да чего техника дошла…
— Неверное утверждение. Это не техника. Это магия.
— Она такая разговорчивая, – хихикнула Сара.
— Не отвлекайся. Потеряешь магический поток, – строго наказал ей отец.
Ладно. Кажется, эти двое вообще ни о чем не догадывались. Не знаю, хорошо это или плохо. В теории, если герцог сильный маг, он может вернуть меня домой и без сказочного поцелуя? Хотя чует моё сердце, собака зарыта в другом месте. Или кошка. По крайней мере, я была в том состоянии, чтобы Барсика бабы Любы где-нибудь да зарыть, когда вернусь…
— Вещай, Филипп, – уверенно мявкнула я.
— Слушаюсь…
Образ невидимки в шляпе и плаще вдруг пропал, а на его месте появилась странная картина. На меня смотрело незнакомое лицо знакомой старушки. То есть это была баба Люба, но сейчас язык бы не повернулся её так назвать. Причесочка, макияж, глазки горят, серьги блестят. Да она выглядела как настоящая леди! А в моём понимании, баба Люба… ну как сказать… она глава тех самых бабушек, которые сидят у подъезда и рассуждают, насколько заполнена твоя шкала легкого поведения. Даже не так. Она возглавляла этот комитет нашего подъезда! Нет, ну правда ведьма…
— Любовь Михайловна!
— Добрый день, Яночка. Снова, – старушка улыбнулась, подпирая ладонью щеку. – Чудесно выглядишь.
— Вы ещё смеяться будете?!
— Не кричи так, дорогая. А то твои новые хозяева решат, что у тебя бешенство.
— Очень смешно! Ладно. Послушайте. Я готова извиниться и перед вами, и перед Барсиком, да хоть перед всеми вашими котами, только пожалуйста, верните меня домой!
— Никак не могу. Проклятье наложено и снимет его только один способ. Я уже сказала тебе при перемещении, какой именно.
— Да-да-да, поцеловать прекрасного принца. Но ведь это просто… нелепо!
— Кстати об этом, – Любовь Михайловна стала серьёзнее, – я немного не корректно выразилась. Теперь тебе нужно поцеловать не любого мужчину, а одного конкретного. Того, кто первым дотронулся до тебя после перемещения. Надеюсь, это твой нынешний хозяин?
Я начала судорожно вспоминать, не гладил ли меня какой-нибудь прохожий пьяница или, того хуже, старый торговец. Сердце в лапки ушло. Взгляд забегал во все стороны. Вспоминай, Яна! Один раз скупердяй замахнулся палкой, но… нет. Ни разу так и не тронул. А от зевак ты ловко уворачивалась. Ох, храни здешние боги твою интровертность!
— Любовь Михайловна! – домашние точно услышали, как я зашипела на зеркало. – Всего одно мгновение, и мне пришлось бы целовать какого-нибудь пьяницу с улицы!
— Ну вот видишь, как хорошо всё сложилось.
— За что Вы так со мной?!
— Поверь, дорогая, я делаю для тебя больше блага, чем ты думаешь.
— Блага?! Я кошка! А у мужчины, которого я должна поцеловать, есть другая женщина!
— Ой, поверь, Аннит ему не пара.
— Стоп, откуда Вы знаете её имя? – я почти вплотную уткнулась мордашкой в зеркало. – Вы что-то не договариваете!
— У меня свои интересы, пушистая моя. Я уже ответила на твой главный вопрос: если хочешь вернуть своё тело и отправиться домой, укради поцелуй Эдварда Ноара.
— Это ведь не навредит ему или мне самой?
— Что ты? Когда любовь кому-то вредила?
Я фыркнула. Тут можно было предоставить такой длинный список – мама не горюй. Но пока есть дела поважнее.
— А почему бы мне просто не рассказать обо всём Эдварду и не попросить его помощи? Вон, его зеркало послужит нам переводчиком.