— Я не знаю, что со мной было, Алан. Сначала я вдруг страшно испугалась, что ты сейчас станешь чужим. Со мной это уже было. Его звали Джордан, он был нежным и близким, и вдруг страсть сделала его зверем. Ну вот, поэтому и испугалась, что будет то же самое. А потом, когда ты вчера ушел, мне все стало безразлично. Я вся была, как рука, если ее отлежишь во сне. Но когда сейчас до меня дошло, что ты можешь исчезнуть, вся эта онемелость прошла. И я поняла, что не могу без тебя жить. Даже если ты вдруг станешь зверем.
— Тори, я буду очень ласковым, послушным и управляемым зверем, — пообещал Алан. И жалобно попросил: — Можно, я сниму ботинки?
— Нельзя! — сказала укротительница Тори.
Странные вещи происходят со временем. Оно то спешит, то останавливается. Кто-то боится, что Тори опять сделает непоправимую ошибку.
— Нельзя, — нежно повторяет Тори, — я сделаю это сама.
И она укладывает его голову на подушечку. И сама расстегивает ему рубашку и брюки. И вытаскивает ремень, и расшнуровывает ботинки. И он ей не помогает его раздевать, хотя она кряхтит и мучается — попробуйте снять мокрую одежду с мокрого человека, который к тому же сидит в ванне! Вот только брюки он снимает сам, отвернувшись от Тори. Потому что понимает, что ей еще рано видеть то, чего она так привыкла бояться. Так, стоя на коленях и отвернувшись от нее, он снова открывает кран и пускает струю горячей воды в колпачок с апельсиновой пеной. И только когда пена поднимается ему до пояса, он поворачивается к Тори лицом и ложится в ванну напротив нее. И они лежат с закрытыми глазами, отдыхая и согреваясь. А потом одновременно открывают глаза и видят на стуле возле ванны котенка. Он, видимо, забежал вслед за ними и теперь сидит и удивленно смотрит на своих хозяев, наклонив ушастую головку.
— Давай искупаем Ушастика в ванне, — предлагает Тори.
Ты что, — возмущается Алан, — он же еще маленький, его надо купать в тазике. Лучше искупаем тебя. Хочешь, я помою тебе спинку?
— Ну давай, — неуверенно соглашается Тори и садится к нему спиной.
Алан немного спускает воду, так что прогретая спинка вырастает из пены, но все остальное пока скрыто. Тогда он наливает на ладони душистый гель и начинает намыливать это смуглое чудо. Он водит большими ладонями по ее спине, потом неторопливо моет ей плечи, руки до самых пальцев и каждый пальчик в отдельности. Тори чуть слышно постанывает от удовольствия, ощущая ласку его больших теплых рук. Они очень скромные, эти знакомые ладони. Нежно моют ее шею, плечи, руки, спину, осмеливаются пробраться вперед, намылить узкие бока, живот, одна ладонь осторожно скользит между напрягшихся в ожидании грудей, но не касается их, а снова соединяется с другой рукой, и они обе начинают старательно смывать с Тори мыльную пену. Тогда она не выдерживает и со сдержанным гневом напоминает:
— Ты же не всю меня вымыл!
— Ах, прости, — спохватывается он и снова наливает гель на ладони.
Теперь они, скользнув по бокам, добираются до ее ждущих грудок и нежно намыливают их круговыми движениями. Потом смелеют, и захватывая прелестные полушария в плен, слегка их мнут, одновременно потирая большими пальцами ягодки сосков. Тори вздыхает все глубже и глубже. А Алан уже смывает мыльную пену, одной рукой направляя на каждую грудку струю из душа, а другой продолжая ее вкрадчиво тискать.
— Ну вот, ты чистая ровно наполовину, — удовлетворенно сообщает он. — Теперь стань, пожалуйста, киской.
— Как?!
— Опустись на четыре лапки, чтобы я мог помыть все остальное.
Тори, помедлив, выполняет его просьбу, открывая жадному взгляду Алана влажные полушария ягодиц. Он намыливает их гелем, скользя ладонями по этим восхитительным округлостям, а затем по внутренним и внешним поверхностям гладких бедер. И Тори, наслаждаясь, невольно выгибается, как настоящая кошка. Когда она приподнимает попку, он позволяет своей ладони скользнуть между бедер и начинает намыливать кудрявый холмик. Тори, постанывая все громче, сама не замечает, что раздвигает бедра, чтобы ему удобнее было проникать в самые скрытые уголки ее тела. И его ловкие пальцы осторожно раздвигают губки и скользят вдоль нежной складочки, которая все сильнее набухает от этих движений. А его осмелевший палец уже добрался до маленького отверстия и нечаянно, как бы поскользнувшись, проник туда. И тут же вышел обратно. Но изнемогающая от удовольствия очаровательная кошка застонала нетерпеливо и досадливо, и послушный палец снова проник в дырочку, уже глубже. И еще раз, и еще... А вторая рука Алана тем временем продолжала гладить наливающиеся желанием губки. Наслаждение от этих ласк все нарастало и нарастало. Тори вздыхала, выгибалась, постанывала и вдруг ощутила маленький, сладкий взрыв, и ее узенькое влагалище нежно охватило на миг палец Алана.