— Живи в Сакурасо.
— Угу… — едва слышно ответила та.
— ...
— Никуда не уеду.
Парню показалось, что что-то не так.
— ...
— Не уеду.
Но он не ошибся.
— Сиина?
Он неспешно расслабил руки. Посмотрел в лицо Масиро.
— Это правда?
Казалось, он видит сон. Сората и представить не мог, что она может передумать.
— Правда.
Не в силах сдерживаться, он вновь обнял Масиро.
— Сората... Больно.
Чувства всё никак не превращались в слова. Будто, если он скажет хоть что-нибудь, то расплачется.
— Больно.
— Я не специально. Тело не слушается.
Масиро расслабилась и положила голову на плечо Сораты.
А затем послышались аплодисменты. Задавшись вопросом, что вообще происходит, и оглядев толпу вокруг, парень увидел европейца, с улыбкой хлопающего в ладоши. И не только его. Все, кто сидел в зале ожидания, поднялись на ноги и захлопали, поддерживая Сорату и Масиро. Взрослые и дети, мужчины и женщины, люди из разных стран — все радовались.
Сколько же лишнего внимания они к себе привлекли. А парень и не заметил поначалу. Смотрел он ведь только на Масиро.
Постеснявшись, Сората отпустил девушку.
Молодая иностранная парочка засмеялась. Пожилая седовласая пара тепло посмотрела на них, как если бы смотрела на внуков. Мужчина в деловом костюме с кем-то делился увиденным: ведь такое интересное событие произошло в аэропорту.
— Нет, это... простите за шум...
Покрасневший Сората принялся кланяться всем вокруг. Спереди, справа, слева, даже сзади... Тут он подумал, что в толпе заметил знакомые лица.
— Если ты нашёл её, нельзя было дать знать?
Это оказались Дзин, Нанами, Мисаки и даже Рюноске.
— В Кохай-куне бурлит горячая юношеская кровь, я так рада! Закатим вечером тусу! Праздник юности!
— В-вы давно смотрите?
— Думаю, лучше тебе не знать, — сказала Нанами и приуныла.
— «Не уезжай!» Жамк! — провопила Мисаки, обхватывая её.
— А-а-а!!! Да вы почти всё видели!!!
— Нет, я бы сказал, процентов восемьдесят.
Попытка Дзина поддержать его успехом не увенчалась.
— Реально почти всё!
— Сората.
Его за локоть потянула Масиро.
— Э-эй, что? Короче, всё не так... и... Разве можно?
— М?
— Не уезжать в Англию.
— Я не уезжаю.
— Вон как.
— Я только провожаю Риту.
— Э? — от неожиданности булькнул Сората. Нанами и Дзин тоже оторопели и повторили его «э». Мисаки отреагировала в преувеличенной манере, завопив «что-о-о». Молчать не стал даже Рюноске, озадаченно что-то промычав себе под нос.
— Что... ты сказала?
Может, он не расслышал. Он ведь так хотел этого. А если нет, то быть беде. В самом разном смысле...
— Я не уезжаю.
— Следующее!
— Я только провожаю Риту, — не проявляя эмоций, повторила Масиро.
— Э?! Стой, чё?! В смысле?!
— Всё как и сказала Масиро, — послышалось сбоку. Там оказалась Рита. Сколько уже она там стояла? Сората настолько оторопел, что не замечал никого вокруг себя.
— Как и сказала... То есть...
У парня задрожали ноги. Задрожали, потому что он ничего не понимал.
— Сората, что такое?
— Нет, просто... Ты резко пропала... Ну, в общем, я и подумал... Вчера ещё звонок этот... Сэнсэй ещё сказала, что за тобой приедут...
— Имелось в виду, что приедут за мной, — беззаботно пояснила Рита.
— Говорили, что ты едешь в аэропорт, в Нариту...
— Это чтобы проводить меня.
В глазах потемнело. Словно Сората провалился в глубокую дыру.
— А ещё говорили про церемонию её награждения.
— Это тоже про меня.
— Правда?
— Правда.
Сората лишился сил и уселся на корточки. Нанами тут же подлетела к нему и поддержала, при этом наговаривая:
— Сората, ты заболел?
— С чего бы!
— В какой-то степени ты всё же заболел, правда? Тревогой за Масиро, например, — навеселе сказала Рита.
— Сората, не приближайся, ты заразный.
— Не смеши меня! Вы, я... Дзин-сан, Мисаки-сэмпай, Аояма, даже Акасака, все со мной поехали! Вы тоже волновались!
— Почему?
— Ещё не поняла?! Короче, не смешите меня...
Вроде как успокоившийся, Сората почувствовал изнеможение, какое не описать словами.
— Если настолько беспокоишься о Масиро, почему бы не надеть на неё ошейник с цепью?
— Хочешь?
— Не хочу!
Какое-то время он ещё точно не захочет вставать.
— Ну, раз она не уезжает, то всё отлично, так?
Дзин с измотанным видом положил на плечо Сораты руку. Мисаки, у которой радость пёрла со всех щелей, обхватила Масиро. Нанами сыпала жалобами. Рюноске раскис и глубоко вздохнул. Вот какой настрой царил в их компании.
— Да вы всё не так поняли...
Недавние тревоги в один миг стали казаться Сорате чем-то постыдным. Это надо же было додуматься, орать без передыху «не уезжай»… Будь поблизости яма, он бы с радостью в неё сиганул.
— Но разве отец Масиро не запрещал ей становиться мангакой?
— Почему бы тебе не задать этот вопрос лично?
Взгляд Риты переместился за спину Сораты.
Каким-то образом поднявшись, он развернулся.
Там стоял мужчина в костюме холодного цвета и держал кофе в бумажном стаканчике. На вид ему было лет сорок, а подтянутая фигура завершала образ элегантного, состоятельного мужчины. Строгое лицо, а на лбу прослеживались морщинки.
— Подумать не мог, что мне будет настолько некомфортно видеть дочь в объятиях молодого человека.
— А, это, ну, я... простите.
— Ты же...
— Ме-меня зовут Канда Сората. Мы с Сииной живём в одном общежитии.
— Мой хозяин.
— Слышь, ты!
— Надо же.
— Ничего не надо же, отец!
— Кто тут у тебя отец?
— А, это, простите.
Несмотря на топорное поведение Сораты, отец Масиро не позволил себе усмешек. От острого взгляда мужчины Сората почувствовал себя жалкой букашкой, которую прикололи булавкой.
— Я узнал о ситуации от Тихиро-кун и Риты-кун. Похоже, Масиро обязана всем вам.
Отец Масиро поочерёдно осмотрел всех жителей Сакурасо.
— Благодарю вас. Я беспокоился, сможет ли моя дочь приспособиться к школьной жизни.
— И правда... Э-э-э, это, а разве вы приехали не за Сииной? — нервозно спросил Сората.
— Похоже, тебя дезинформировали. Хотя я сообщил Тихиро-кун предельно ясно.
— Вы же хотите, чтобы Сиина стала художником?
— Я бы сказал, что да.
Сората поперхнулся.
— Однако я понимаю, что никто не станет художником, если его принуждать.
В самом деле, вряд ли картина, написанная через не хочу, останется у кого-то в сердце. Все-таки эмоции художника становятся частью его произведения.
— Но мне казалось, любой скажет, что, если человек рисует, как Сиина, ему лучше стать художником.
— И правда. Любой так подумает. Не стану отрицать, что я один из них.
— Тогда почему?
— Я думал только о картинах Масиро. Жил лишь с той мыслью, что Масиро должна осуществить мою мечту.
— Осуществить мечту...
Сорате, выросшему в семье обычного служащего, было не так-то просто это понять.
— Масиро росла, и однажды я почувствовал, будто задолжал ей. Пока она рисовала, её сверстники играли за окном. Пока она создавала картины, сверстники разговаривали о свиданиях.
— Но...
— Для каждого человека счастье своё.
— Но всё же...
— В молодые годы я тоже стремился стать художником. Однако меня ждал провал. Тем не менее я не считал свою жизнь не сложившейся. Я думаю, так и нужно жить.
— ...
Слов для ответа не нашлось.
— Я изрядно удивился, когда Масиро вдруг заговорила о поездке в Японию. И воспротивился. Даже сейчас я колеблюсь. Настолько важен для меня талант Масиро. И я знал, что её талант поразит многих людей. Как в хорошем смысле, так и плохом.